Авраам Линкольн

Много лет спустя Авраам писал дочери погибшего друга: «В этом печальном мире скорбь рано или поздно приходит ко всем; но для юных она оказывается самой горькой, поскольку, в отличие от старших, застаёт их врасплох… Я, увы, знаю, о чём говорю, потому что тоже пережил такое…»^{9}

В канун зимних холодов они остались вчетвером: Томас, десятилетний Авраам, двенадцатилетняя Сара и их девятнадцатилетний кузен Дэннис Хэнкс. Наверное, это была самая тяжёлая зима в их жизни. Саре пришлось выполнять всю работу по дому: готовить, убирать, стирать, прясть и шить, чинить одежду. Иногда она тихо плакала, отвернувшись к очагу. Эйб и Дэн, как могли, старались её утешить. Они притащили ей черепашку и маленького енота, хотели поймать ещё и оленёнка, но не смогли^{10}.

Недаром говорится: «без хозяйки дом сирота». Через год Томас отправился в Кентукки, в Элизабеттаун, где они с Нэнси начали семейную жизнь. Когда-то давно, ещё до Нэнси, он сватался к её подруге, дочери местного шерифа Саре Буш. Тогда Сара предпочла выйти замуж за некоего Джонсона, казавшегося более перспективным, поскольку занимал должность смотрителя местной тюрьмы. В 27 лет Сара стала вдовой, «бедной, но честной», как вспоминали о ней соседи. Ей приходилось обеспечивать жизнь троих своих детей. В декабре 1819 года Томас появился у неё без предупреждения и с фермерской прямотой перешёл к главному вопросу:

— Сара, мы знаем друг друга много лет, и мы оба потеряли супругов. У меня нет времени на ухаживания, и, если ты не против, давай поскорее поженимся.

— Томми, — отвечала Сара, — я хорошо тебя знаю, и я не против выйти за тебя замуж, но прямо сейчас я сделать этого не могу: прежде чем переехать к тебе, мне нужно отдать кое-какие долги.

— Дай-ка мне список этих долгов…

Томас в тот же день обошёл всех кредиторов, расплатившись сполна. Уже на следующее утро был заключён официальный брак, и Томас повёз Сару и троих её детей в Голубиный ручей^{11}.

Сара взялась за наведение порядка решительно и энергично. Она убедила Томаса настелить дощатый пол, укрепить дверь и сделать полноценное окно. У входа в дом появились умывальник и мыло. Новая хозяйка починила поистрепавшуюся одежду Эйба, Сары и Дэнни, сшила недостающее, более того, «отмыла и оттёрла» детей от грязи — по её собственным словам, «привела их в более человеческий вид»^{12}.

А ещё Сара привезла с собой удивительные вещи: стулья, стол, большой сундук для одежды и даже комод ценой в 45 долларов! В доме Линкольнов появились настоящие столовые приборы и хорошее постельное бельё… Но для Эйба удивительнее всего были книги: «Грамматика» Уэбстера, «Робинзон Крузо» Дефо и феерическая «Тысяча и одна ночь». Про две последние Дэннис Хэнкс презрительно заявил: «Там одно враньё!» — «Но какое интересное враньё!» — отвечал Эйб.

Сара заметила тягу Эйба к чтению, и вскоре он снова отправился в школу (скорее всего, зимой 1819/20 года). С тех времён сохранились листы с первыми записанными или сочинёнными Эйбом школярскими виршами, чем-то вроде неистребимого «Кто писал, не знаю, а я, дурак, читаю»:

Авраам Линкольн меня зовут,
И я пишу об этом тут,
Чтобы о том, что это так,
Прочёл какой-нибудь дурак…

Авраам Линкольн пишет сюда.
Он будет хорошим
Бог знает когда…^{13}

Здесь, в школе, Эйб начал выделяться среди фермерской детворы. Это было удивительное сочетание: он не знал себе равных в беге и прыжках и при этом был одним из самых прилежных учеников. Вскоре он стал писать письма по просьбам членов своей большой семьи и соседей, а за это брал читать книги и перечитал всё, «до чего смог дотянуться». Эйб читал за завтраком, брал книги в поле или в лес и припадал к ним при первой возможности. Он даже научился читать на ходу.

Книги примиряли Авраама с необходимой, но монотонной работой. «Отец научил меня тяжёлому физическому труду, но не научил любить его»^{14}, — скажет он позже. По возвращении с работы, вспоминал кузен Дэннис, Эйб хватал с полки кусок кукурузной лепёшки и усаживался с книжкой, скрестив и высоко задрав длинные ноги^{15}. Когда темнело, он ложился на пол лицом к очагу и читал при отсветах пламени.

Авраам увлёкся биографией Джорджа Вашингтона, одолженной у соседа, всюду таскал её с собой, читал и перед сном, а поскольку спал на полатях, забираясь под самый потолок по вбитым между брёвнами колышкам, то на ночь засовывал книгу в щель под потолком. Однажды ночью прошёл такой сильный дождь, что крыша протекла, и книга была безнадёжно испорчена. Четыре дня Эйб расчищал соседское кукурузное поле, чтобы возместить ущерб, зато биография Вашингтона стала его собственностью. Проникшись подвигами героев Войны за независимость, он впервые задумался над тем, что «должно быть что-то особенное, необычное, ради чего эти люди так сражались».