Авиатор

Сердце бешено колотилось в груди, руки дрожали. Пайк сделал набросок крылатого человека, уцепившегося за планшир ялика, чтобы ветер не унес его к луне. Он нарисовал указывающие на крылья стрелки и нацарапал над ними: «крылья», как будто сам факт написания этого слова делал более правдоподобной увиденную им картину. Он зафиксировал момент, когда летчик потянул за рычаг и крылья сложились у него за спиной. Пайк набросал чертеж сложной системы ремней, опутывающих небесного всадника от плеч до колен и в полете поддерживающих его в подвешенном состоянии. Он видел, как человек выскользнул из этой упряжи, словно леди из корсажа, и, вытянув из крыльев несколько подпорок, сложил свое хитроумное приспособление аккуратнее, чем одеяло для пикника.

«Может, нужно просто отобрать у него эти крылья, — подумал Пайк. — Человек не выглядит таким уж крупным. Я могу всадить ему под ребра нож и отнести крылья начальнику тюрьмы. Может, так будет разумнее всего».

Но потом он заметил свисающую с пояса человека саблю и револьвер на бедре. Существовала также возможность, что эти летчики обладают странной, таинственной силой, вроде дурного глаза или смертоносных чар.

«Пусть все пока останется только на картинке, — решил Пайк. — В следующий раз я подготовлюсь лучше, а он расслабится. Топор с короткой рукояткой сделает свое дело».

Летчик аккуратно засунул снаряжение под кормовое сиденье и, упираясь ногами в глинистый берег, принялся толкать ялик. Суденышко с легким всплеском, напоминающим звук ударяющей в берег волны, соскользнуло в темную воду.

«Он ушел, — подумал Пайк. — Я в безопасности».

Возможно, он незаметно для себя высказал эти мысли вслух, поскольку летчик внезапно замер и обратил защищенные очками глаза в сторону скал, наклонив голову, словно озадаченный олень, и скользя взглядом по верхнему уровню скал. Круглые стекла его очков отсвечивали оранжевым.

«У него глаза горят, — подумал Пайк. — Он видит в темноте».

Потом странный летающий человек повернулся и прыгнул в ялик, который тут же закачался, расплескивая волны. В считанные мгновения раскрылся темный парус, судно свернуло вправо и стало удаляться от острова.

Пайк облегченно вздохнул.

«Возможно, топора с короткой рукояткой будет недостаточно, — решил он — Нужно что-нибудь с длинной рукояткой».

ГЛАВА 13 Возвращение солдата

Килмор

Конор сделал широкий поворот, стараясь, насколько возможно, использовать дующий с берега ветер, прежде чем опустить парус и на веслах пойти в Килмор. Облака сгустились, и по обшивке застучали редкие капли дождя. Вода с приливом поднялась высоко, ветер дул в спину.

Конор предполагал, что почувствует воодушевление; он так долго стремился к этому. Алмазы были у него в поясе, впереди ждала свобода. Зеб Маларки прислал ему новые документы, и теперь он мог купить Отто свободу, а себе билет в Нью-Йорк. И начать жизнь заново.

Да, он чувствовал некоторое удовлетворение, но мрачное и как бы приглушенное. Теперь, когда он больше не был в тюрьме, воспоминания о прошлой жизни снова вышли на передний план.

Он задавался вопросом, будет ли еще когда-нибудь испытывать искреннюю радость, не имея возможности поделиться своими достижениями с теми, кого любил. Он позволил себе немного помечтать. Вообразил, будто приземляется на планере не на Малом Соленом, а на континентальном побережье Карраклоу, протянувшемся на несколько километров. Именно здесь Виктор собирался проводить испытания их аэропланов.

Там, конечно, будут толпы народа, и журналисты со всего мира, и целые стаи скептиков-ученых. Однако все они нимало не волнуют Конора; он ищет взглядом родителей. Охваченные волнением и гордостью, они обнимают друг друга. Едва Конор приземляется, отец первым бросается к нему. Может, и Изабелла там будет.

Его сердце упало.

«Изабелла. Она считает, что я участвовал в убийстве ее отца. Как могла она поверить в это?»

Нет, он не планирует над золотистыми песками Карраклоу; он один в лодке, и никто не испытывает гордости за него, не радуется вместе с ним. Полет не был для Конора самоцелью; просто лишь так он мог украсть алмазы.

«Я пролетел больше, чем любой другой человек. Я летел над водой ночью. Никто не расскажет об этом, кроме звезд. Единственный человек, который знает, — жестокий тюремный надзиратель. Болван, считающий меня дьяволом. А на самом деле я первый в мире летающий вор».

Конор покачал головой, отгоняя беспокойные мысли, и приналег на весла. Он греб умело, как учил его отец. Наклониться вперед, окунуть лопасти, но не слишком глубоко. Потянуть весла на себя. Выработать определенный ритм, позволить этому ритму успокоить тебя. Человек может испытывать состояние мира и покоя, даже находясь в море в маленькой лодке, хотя лишь деревянная доска отделяет его от холодного, неумолимого океана.

«Может ли вор испытывать состояние мира и покоя? Временное, наверное».