Авиатор

Такого рода безнадежные мысли не были характерны для Конора, но сейчас он оказался в запредельных обстоятельствах. Казалось, у него вот-вот оторвет руки.

Этого, однако, не случилось, и постепенно он, сквозь туман боли, стал воспринимать происходящее. Шар продолжал подниматься, но его ускорение уменьшилось, на высоте воздушные течения стали спокойнее. Конор понял, что нужно воспользоваться временным затишьем, чтобы оглядеться.

Какая высота? Возможно, метров пятьсот. Шар сносит к Большому Соленому. Острова сияют внизу, словно алмазы в море. Сотни ламп покачиваются на палубах гостевых судов, стоящих на якоре в гавани. Звезды над головой, звезды внизу.

Теперь пора отсоединиться от шара. Конор находился ниже, чем хотелось бы, но ветер уносил его в море быстрее, чем он рассчитывал, и теперь, с поврежденным плечом, Конору предстояло плыть неизвестно сколько времени. Требовалось как можно быстрее высвободить руку из сети, однако выяснилось, что даже такая простая вещь, как нащупать одну руку другой, в этой ситуации невозможна. Боль, потеря ориентации и давление ветра обернулись бы вызовом даже для человека на пике своего физического состояния, а что уж говорить об измотанном каторжнике с вывихнутым плечом?

Он не мог управлять суставами и пальцами, и сейчас казалось, что боль исходит от сердца. Штык он выронил; оставалось дергать сеть онемевшими пальцами. Ничего не получалось. Рука застряла в сети прочнее, чем индейка в холодильнике. Конора Финна несло в океан. Приходилось надеяться лишь на то, что шар сделан плохо и через минуту-другую лопнет по шву.

Под ним взорвался второй из двух последних шаров, и черное небо ненадолго запылало золотым и красным.

«Отлично, — улыбаясь онемевшими губами, подумал Конор. — Все работает просто отлично. Фейерверки высшего класса. Горят несколько секунд. Жаль, что я повис не на том шаре и теперь мотаюсь тут, в ночном небе».

Согласно первоначальному плану, он рассчитывал полететь на шаре, который очень быстро подстрелят снайперы. От шара требовалось лишь унести его из тюрьмы, а потом пуля должна была вернуть его на землю.

Мелькнула мысль, не первый ли он человек в мире, наблюдающий фейерверк сверху. Скорее всего, нет. Можно не сомневаться, какой-нибудь бесстрашный аэронавт уже поднимался на воздушном шаре в аналогичных обстоятельствах.

Внезапно Конора осенило.

«Я лечу так, как ни один человек прежде. Ни корзины, ни балласта. Просто человек и его воздушный шар».

И, несмотря на отчаянную ситуацию, эта мысль в какой-то мере утешила его. Он был один в небесах, единственный человек здесь. Дышит разреженным воздухом, во все стороны раскинулся черно-голубой простор. Никаких стен. Никаких тюремных дверей.

«Где меня найдут? В Уэльсе? Во Франции? Или, если ветер изменится, в Ирландии? Поймут ли, что за устройство спрятано у меня на груди? В чем суть моего изобретения?»

У Конора даже возникло некоторое ощущение триумфа.

«Я нанес тебе поражение, Бонвилан. Ты не сможешь больше использовать меня и мучить, держа на привязи. Я свободен».

Пришло и сожаление.

«Мама. Отец. Никогда не будет возможности объясниться».

Однако даже сейчас, в тисках смертельной опасности, в душе вспыхнуло чувство горечи.

«Как ты мог поверить Бонвилану, отец? Почему не спас меня?»

Воздушные шары пользовались грандиозным успехом, вызывая шквал аплодисментов каждый раз, когда взрывались. Снайперы обеспечили зрителям великолепное зрелище, лишь — один Киверс промазал и то потому, что его нитроглицериновая пуля взорвалась прямо в стволе, согнув ружье, словно соломинку.

С этими фейерверками все продумано очень хитроумно, вынужден был признать Деклан. Каждый последующий шар создавал взрыв больше предыдущего, в точной последовательности. От финального взрыва задрожала даже сама Стена. Королева Изабелла могла бы потерять корону, если бы не проявила осторожность.

Кэтрин этой ночью выглядела прекрасно, стоя на помосте рядом с королевой. Вообще-то она выглядела прекрасно всегда, но Деклан некоторое время не замечал этого. Фактически два года.

«Конор хотел бы, чтобы его мать была счастлива, возможно, и отец тоже».

— Прошу прощения, сэр.

Это был Бейтс. Без сомнения, жаждет пива.

— Минуточку, Бейтс. У меня сейчас очень важный момент. Думаю о своей жене. И ты попробуй делать то же самое, вместо того чтобы надоедать вышестоящему офицеру со своим пивом.

— Нет, сэр, дело не в «Гиннессе», хотя я не забыл о нем.

— Тогда в чем же? — спросил Деклан, изо всех сил стараясь удержать снизошедшее на него хорошее настроение.

— Движущаяся цель. Самый большой последний шар, сэр. Его отпустили слишком рано. Я тут ни при чем. Попасть в такую цель невозможно. Расстояние больше километра, и шар уносит морской бриз.

Деклан бросил взгляд через площадь на Кэтрин. Она сияла, и он понимал почему. Наконец-то ее муж возвращается домой. Нужно подать ей знак.

— Дай мне твое ружье, — сказал он и протянул к Бейтсу руку.

Едва пальцы Деклана сомкнулись на стволе, он почувствовал, что попадет. Это судьба. Сегодня его ночь.

— Оно заряжено?