Авиатор

Биллтоу нахмурился. С Пайком определенно нужно что-то делать.

— Нет, горбатый лысый клоун. Просто спешу честно делать свое дело.

— Точно. Это второе объяснение, которое пришло мне в голову.

У Пайка, как у большинства тупиц, иногда случались вспышки проницательности.

Внутри водолазного колокола Конор Финн и Отто Маларки сражались, словно дьяволы. Разрезая воздух, их самодельные мечи пели и при столкновении испускали снопы искр. Оба обильно потели и дышали так интенсивно, что уровень воды у их ног постепенно поднимался — они расходовали воздух быстрее, чем шла его накачка.

— Балестра[78] у тебя получается топорно, — тяжело дыша, сказал Конор. — Изящнее, Отто. Ты не кабан в загоне.

Маларки натянуто улыбнулся.

— Кабаны — опасные животные, Конор. Не побережешься, и они проткнут тебя насквозь.

С этими словами, нарушая правила фехтования, он отбросил меч и ринулся на противника, широко раскинув руки.

Конор среагировал молниеносно: рухнул на живот и откатился в сторону, с силой ударив Маларки по ногам. Тот тяжело рухнул, стукнувшись виском о колокол. К тому времени, когда он восстановил дыхание, Конор уже приставил трезубец к его горлу.

— Твои волосы выглядят хорошо, — сказал Конор. — Здоровый блеск.

Маларки приосанился.

— Это не один ты заметил. Я ем жирную рыбу, как ты посоветовал. Она дорого мне обходится, и я ее терпеть не могу, но готов пострадать ради таких-то результатов.

Конор помог Маларки встать.

— Надо больше практиковать балестру. Это прыжок танцора, а не пьяное спотыкание. Но если не считать этого, прогресс у тебя налицо.

Маларки потер голову.

— И у тебя тоже. Ловко ты сейчас перекатился. Никогда в жизни не видел бойца лучше тебя, Конор. Существует искусство фехтования, в основном испанское, но отчасти французское. Существует кулачный бой, который я назвал бы немецким искусством. Но есть еще и резкие, точные удары руками и ногами, что я отнес бы к восточным единоборствам. Я видел одного типа в Уэст-Энде,[79] он там демонстрировал как раз такие удары. Тогда я посчитал, что это трюк, но теперь рад, что не высказал ему своего мнения.

В сознании Конора вспыхнул образ Виктора, но он усилием воли потушил его.

— Я много путешествовал и учился то тому, то другому.

Маларки почувствовал раздражение.

— Типичный ответ Конора Финна. Большинство людей здесь жаждут, чтобы кто-нибудь выслушал их историю. Даже рассказывают ее стенам. Но только не Конор Финн. Ты занимаешься со мной уже два года, но за это время я узнал о тебе не больше десятка фактов. Самый бросающийся в глаза — что борода у тебя разноцветная.

Стоя на коленях, Конор наклонился, разглядывая в воде начавшую отрастать бородку. Насколько ему удалось разглядеть, в ней были волоски светлые, рыжие и даже несколько седых. Конечно, наличие седых волос в бороде шестнадцатилетнего юноши — вещь необычная. Не важно. Благодаря этому он выглядит лет на пять старше.

За прошедшие два года он полностью изменился. Исчез долговязый, худощавый юнец, захлебывавшийся слезами в первую ночь заточения, и его место занял высокий, мускулистый, крепкий молодой человек, сумевший заслужить уважение со стороны товарищей по несчастью и охранников. Может, люди и не любили Конора, не искали его общества, но никто не осмеливался оскорблять его или вмешиваться в его дела.

— Тебе нужно сбрить бороду, — заметил Маларки. — Никто не замечает твоих прекрасных волос, только эту крысиную бороденку.

Конор выпрямился. Его светлые волосы были стянуты позади ремешком — чтобы не мешали работать. Их оттенок стал немного темнее с тех пор, как он перестал выходить на солнечный свет.

— Внешний вид меня не волнует, Отто, не то что тебя. Меня волнует дело. Расскажи-ка, сколько у нас в запасе?

— Уже много, — ответил Маларки. — Семь мешочков надежно припрятано, вот сколько сейчас. Все на грядках со сведой.

Конор удовлетворенно улыбнулся. Это по его совету Биллтоу приказал посадить растения под названием сведа солянковая.[80] По виду они напоминали водоросли, были устойчивы к воздействию соли и поставляли дешевую еду для заключенных, что позволяло Биллтоу прикарманивать еще несколько фунтов в месяц, экономя на их питании. Конечно, за грядками ухаживали пленники; именно тогда Маларки со своими «баранами» и прятали там украденные алмазы.

— Правда, пока они в земле, толку нам от них не слишком много, — продолжал Маларки. — Разве что они пустят ростки, но тогда Биллтоу обдерет их дочиста.

— Доверься мне, Отто, — сказал Конор. — Я не собираюсь оставаться тут всю жизнь. Так или иначе, я сумею забрать наши камни и пошлю твою долю твоему брату, Зебу. Это я обещаю тебе, друг мой.

Отто обхватил его за плечи.

— У «баранов» есть и свои источники, но с таким богатством мой брат сумеет дать кому надо взятку, чтобы вытащить меня отсюда. Я стану свободным человеком и смогу разгуливать по Гайд-Парку[81] со своими замечательными волосами.

— Я добьюсь своего, друг мой. Или погибну. Если ты не выйдешь на свободу в течение года, это будет означать, что я мертв.