Авиатор

— Прекрасно. Новое имя. На Малом Соленом лучше стать другим человеком. Прежний Конор мертв. Чтобы выжить здесь, человеку требуется восприимчивость особого рода. Даже очень молодому человеку.

Конор согнул и разогнул пальцы. Сухожилия побаливали, но все функционировало вполне сносно. Он без особого энтузиазма оглядел тюремную камеру. Она мало чем отличалась от предыдущей, разве что имела одно застекленное, зарешеченное окно и две деревянные койки.

С некоторой задержкой до него дошло кое-что, сказанное Винтером.

«Даже очень молодому человеку?»

Он замахал рукой перед глазами Винтера.

— Откуда вам известен мой возраст? Вы компенсируете отсутствие зрения другими ощущениями?

— В какой-то степени; так что можешь опустить руку. Однако я знаю о тебе все, юный Конор Брокхарт или Конор Финн, поскольку ты бредил ночью и своим бормотанием не давал мне спать. Король? Он и вправду мертв?

На глазах Конора выступили слезы. Услышать такое произнесенным вслух… Это создавало ощущение того, что семя злых дел Бонвилана проросло в реальном мире.

— Да. Я видел его мертвым.

Винтер издал долгий, печальный вздох и провел рукой по густым седеющим волосам.

— Это действительно грустная новость, чреватая серьезными последствиями. Большими, чем ты в состоянии понять. Бонвилан снова утянет эти острова в средневековье.

— Вы знаете Бонвилана?

— Я много чего знаю о том, что происходит на Соленых островах. — Винтер открыл рот, собираясь развить тему, но внезапно замер, склонив голову набок, — словно олень, учуявший поблизости охотников. — Поговорим вечером. Возможно, после обеда.

Он вытянул перед собой руки, ощупывая пальцами воздух, словно паук, пока не наткнулся на плечи Конора.

— А теперь послушай меня, Конор Финн, — продолжал он настойчиво. — Приближаются охранники. Они будут пытаться сломить тебя. Следи за ними в оба. Коварный удар ножом. Или доской по голени. Если сумеешь пройти целым и невредимым через сегодняшний день, вечером я научу тебя, как выжить в этом аду. Когда-нибудь ему придет конец, и, верь мне, мы его увидим.

— Сломить меня? — спросил Конор. — Зачем?

— Такой тут подход. Сломленный человек, пусть даже мальчик, не сорвет добычу. А на Малом Соленом именно добыча король, не Артур Биллтоу.

Конор вспомнил обезьяноподобного пирата, который перевозил его в тюрьму. Вряд ли Биллтоу хотя бы пошевелит украшенным драгоценностями пальцем, чтобы защитить Конора.

— Что мне делать?

— Усердно работать, — ответил Винтер. — И не доверять никому, ни человеку, ни животному. В особенности баранам.

Объяснить это свое неожиданное замечание Линус Винтер, однако, не успел. С почти музыкальным скрипом повернулся тяжелый язык замка.

— Верхнее «до», — мечтательно заметил Винтер. — Каждое утро. Восхитительно.

Это был звук, мечтать о котором Конору предстояло на протяжении многих месяцев, звук, который будет ему сниться. Отпирание замка означало возможность покинуть сырую камеру, то есть относительную свободу, но одновременно служило напоминанием о том, что свобода эта временная. Социологические исследования отмечают тот факт, что выжившие на Малом Соленом часто страдают бессонницей, если на двери их спальни замки не проедены ржавчиной.

В дверь заглянул Артур Биллтоу. На его лице играло жизнерадостное выражение доброго дядюшки, пришедшего разбудить племянника, чтобы тот поплавал в бассейне. Волосы он смазал жиром и зачесал назад, на лице торчала густая щетина.

— Ну, ты готов для Трубы, Конор Финн? — сказал он, позвякивая наручниками.

Винтер стиснул руку Конора, словно угольными щипцами.

— Держи рот на замке. Работай усердно. Помни о баранах. И не перечь мистеру Биллтоу.

Биллтоу вошел в камеру и защелкнул наручники на запястьях Конора.

— О да, никогда не перечь мне, солдатик. Тронь меня хоть пальцем, и тебя пристегнут к низко висящему кольцу во время высокого прилива. А что касается баранов… мудрые слова, если учесть, что их говорит слепой. Бараны здесь, на Малом Соленом, не для еды.

Весь этот разговор о баранах казался странным и зловещим. Конор предположил, что его ждет сюрприз, и не из приятных.

Традиционно в гостиницах и даже в тюрьмах по всему миру завтрак подают прежде, чем берут в руки лопату. Но не на Малом Соленом. Здесь утренняя еда использовалась как стимул для более усердной работы. Нет алмазов — нет хлеба. Примитивное уравнение, которое тем не менее обеспечивало высокую эффективность на протяжении столетий. Конор рассчитывал на заход в столовую, но вместо этого его повели прямо в алмазные копи, или Трубу, как называли это место заключенные.

По дороге Биллтоу объяснял ему, как тут у них, на Малом Соленом, все заведено.

— Тот, у кого брюхо набито жратвой, делается довольным и вялым, — разглагольствовал он, жуя хлеб, который отщипывал от лежащей в кармане краюхи.