Август Хромер

Ситуация абсолютно безвыходная, как бы генерал не старался исправить её в свою пользу.

Смуглый креолец с угольно-чёрными кудрявыми волосами, узкими аристократическими бровями, горбатым носом и национальной бородкой в виде кругляша вокруг рта крайне удивлён нашему появлению, но никак не напуган. Гордый офицер не испытывает никакого страха от присутствия в его палатке сразу четырёх иоаннитов, которых ещё днём так успешно расстреливал. Сразу захотелось жестоко и надменно избить, изрезать, искалечить урода, чтобы ощутил хоть толику трепета к страшной некогда силе на Континенте.

Невозможно видеть, как могучий Орден настолько ни во что не ставят.

– Мы пришли выяснить кое-что, – угрожающе начал Франц, – Будешь говорить – останешься жив.

Губы генерала вдруг тронула наглая ухмылка:

– Даже если я не скажу ни слова, вы меня не убьёте!

– Так в этом уверен? – вскрикнул Вирюсвач.

– Абсолютно, одноглазый. Из-за нескольких убитых солдат вам нечего бояться, но убийство главнокомандующего спровоцирует погоню и розыск вашей группы. Вы отлично это понимаете.

– Понимаем, – согласился Франц, – Но если мы просто оторвём тебе ноги?

– А вы на такое пойдёте?

Вместо ответа Франц удлинил два когтя на перчатке, которые вонзились полусидящему генералу в оба бедра на незначительную глубину. Тот всеми силами сдержал гримасу боли, выдавая вместо неё надменную самоуверенную маску, приклеенную, между прочим, так крепко к лицу, что сорвать не представляется возможным.

Глупый гордец…

– И что же вы хотите от меня выяснить?

– Как вы обнаружили резиденцию? – грозно спросил Франц.

Главнокомандующий надменно ухмыльнулся:

– Да прогуливались с ребятами, смотрим – а вот и ваша обитель!

И тут смуглокожего всего передёрнуло, буквально закрутило винтом, поскольку когти Франца сильно углубились в ранах. Не удивлюсь, если жестокий с врагами настоятель начал закручивать их спиралями в кости.

Как бы отвратителен и ненавистен мне ни был этот креольский офицер, я ему сейчас сильно не завидую. Хорошо бы, чтобы эта ястребиная морда сохранила сознание до того, как мы выясним всё, что нужно!

– Вам рассказал кто-то из наших! – завёлся одноглазый Вирюсвач, – Предатель!

– Браво, иоаннит! – в момент послабления боли зашипел в ответ генерал, – Ты здесь, видимо, самый умный!

– Кто это был, ты знаешь? – грозно навис над главнокомандующим Франц.

– Имени я не запомнил, как, впрочем, и лица, – словно бы искренне пожал плечами смуглокожий.

Я же неплохо различаю ложь в словах людей. Всё он знает. Просто тупой скотине хочется доказать, что он нас совершенно не боится. Просто себе льстит.

– Он лжёт, – шепнул я.

– Ясно, что лжёт, – начинал закипать Вирюсвач.

– Скажи нам его имя! – вытянул ещё длиннее когти Франц. Настоятель всё делает правильно, но сейчас, видя, как корчится, не в силах исторгнуть из сведённых болью лёгких крик, этот ублюдок, похоже, что Франц его элементарно мучает.

– Зачем? Пусть живёт среди вас, а когда понадобиться, он снова сдаст Орден армии. Пусть несёт правосудие!

Дага одноглазого Вирюсвача молниеносно оказалась возле сердца генерала:

– Не тебе говорить о правосудии! Вы совсем забыли своё место, свиньи!

– Ну так зарежь меня, как свинью, – улыбнулся генерал, – И я никогда не прохрюкаю тебе имени предателя…

– Тешмар Гиафриц, – глухо отозвался молчавший до этого у входа здоровяк.

Все, кто только находился в палатке, застыли, онемев. Насмерть перепуганный Франц судорожно вырвал когти из ног главнокомандующего и повернулся к лысому громиле. Тот помялся и продолжил:

– Неделю назад местоположение Восьмой Резиденции им раскрыл Тешмар Гиафриц. Насколько известно ему, – Лоренталь кивнул на генерала, – Темшар затем ушёл на восток. Про Девятую Резиденцию им ничего неизвестно. Армия только с марша, поэтому завтра они не смогут, если придётся, организовать погоню. Его можно убить…

Все были ошарашены… Я тоже… Лоренталь наплевал на опасность и прочитал пленного…

Что теперь с ним будет?…

Понимая, что сотворил ужасную глупость, Лоренталь подавленно побрёл прочь из палатки. Франц тут же метнулся за ним.

Вирюсвач, уронивший было руку с дагой, с новой злобой уставился на генерала.

– И что? Зарежешь меня, свинопас? Зарежешь свинью? – сплюнул обречённый.

– Нет, ты сдохнешь медленно.

Два молниеносных удара слились в единый росчерк: первый взмах перерезал бицепс генералу, а второй рассёк бедро. Зная оружие Вирюсвача, можно с уверенностью констатировать, что у смуглокожего отнялись обе конечности.

Наслаждаясь стонами и криками раненого, одноглазый дал мне знак идти на выход, а сам подхватил канделябр и попятился следом. У входа он кинул в сторону обречённого на жуткую смерть ненавидящий взгляд и подпалил полог палатки, после чего метнул канделябр на спальное ложе. Скоро огонь расправится с выродком, жестоко, расчётливо и неторопливо, вызывая множество мук, много боли и целое море предсмертного ужаса.

Пожалуй, такую смерть заслужили все, кто решил пойти против Ордена.