Август

— Твоего сына? — переспросила я, не понимая, к чему она клонит.

Ливия сделала нетерпеливый жест рукой:

— Да, моего сына Тиберия.

Почему-то я вовсе не находила Тиберия привлекательным — ни тогда, ни сейчас. Позже я поняла почему: он обладал удивительной способностью находить в других все те недостатки, которых не умел увидеть в себе.

— Я никогда ему не нравилась, — возразила я. — Он считает меня взбалмошной и капризной.

— Это неважно, даже если он и прав, — ответила Ливия.

— К тому же он обручен с Випсанией, — добавила я.

Випсания, дочь Марка Агриппы, хоть и моложе меня, была, можно сказать, моей подругой.

— И это тоже неважно, — нетерпеливо возразила Ливия. — Ты сама прекрасно все понимаешь.

— Да, — пробормотала я и замолчала, не зная, что сказать.

— Ты знаешь, как твой отец любит тебя, — продолжала Ливия. — Некоторые считают, что даже слишком, но не о том речь. Ты также знаешь, что он прислушивается к тебе чаще, чем большинство других отцов к своим дочерям, и не решится пойти наперекор твоим желаниям, которые для него немало значат. Посему, если ты не находишь идею брака с Тиберием абсолютно неприемлемой, было бы весьма уместно, если бы ты могла дать твоему отцу знать об этом.

Я промолчала.

— С другой стороны, если тебе эта мысль совсем не по нутру, ты окажешь мне большую любезность, если скажешь об этом здесь и сейчас — ведь я всегда была откровенна с тобой.

В голове моей все смешалось.

— Я должна подчиниться воле отца. Я не хочу огорчать тебя. Даже не знаю… — потерянно ответила я.

Я все понимаю и благодарю тебя, — сказала Ливия, согласно кивнув.

…Бедная Ливия — она полагала, что все идет по плану и неизбежно устроится согласно ее воле. Однако в данном случае этого не произошло. Пожалуй, то было самое горькое разочарование в ее жизни.

II

Письмо: Ливия — Октавию Цезарю на Самос (21 год до Р. Х.)

Я всегда и во всем была послушна твоей воле. Я была тебе женой, верной своему долгу, и другом, преданным твоим интересам; Насколько я понимаю, я подвела тебя только в одном отношении, но при этом очень важном: я не сумела дать тебе сына или даже просто дитя. Если ты считаешь это за недостаток, то в том не моя вина; я неоднократно предлагала тебе развод, который ты каждый раз отвергал по причине, как мне хотелось бы думать, привязанности ко мне. Теперь же я не столь уверена в твоих чувствах, и это меня очень огорчает.

Несмотря на то что у меня были достаточно веские основания полагать, что мой Тиберий тебе ближе, чем Марцелл, который всего лишь тебе племянник, я не держу на тебя обиды за твой выбор по причине болезни и приведенного тобой довода о том, что в жилах Марцелла течет кровь как Клавдиев, так и Октавиев и Юлиев, в то время как Тиберий принадлежит к одному лишь роду Клавдиев. Я даже простила тебе то, что не могу рассматривать иначе, как оскорбление моему сыну: если в ранней молодости (когда ты вынес это свое суждение о нем) он проявил некоторую неуравновешенность характера и невоздержанность в поведении, то я позволю себе заметить, что характер мальчишки и нрав мужчины — отнюдь не одно и то же.

Но теперь я ясно вижу, к чему ты клонишь, и не могу скрыть своей горечи. Ты отверг моего сына, а значит, и часть меня. А своей дочери ты дал скорее отца, чем мужа.

Марк Агриппа — хороший человек, и я знаю, что он твой друг, и не желаю ему зла. Но он безроден, и какими бы достоинствами ни обладал, он обязан этим лишь самому себе. Может быть, многие находят забавным, что человек с таким явным отсутствием хороших манер может обладать столь огромной властью, будучи приближен к императору; но гораздо менее забавным покажется им тот факт, что теперь он официально назван преемником императора и потому почти равен ему.

Я надеюсь, ты понимаешь, в каком нетерпимом положении я оказалась: весь Рим ожидал, что Тиберий будет обручен с твоей дочерью и что при нормальном ходе вещей он должен был бы занять определенное место в твоей жизни. Но ты отказал ему в этом.

Ты опять предпочел остаться за границей вместо того, чтобы присутствовать на свадьбе твоей дочери, как это случилось во время ее первого бракосочетания, — по необходимости или намеренно, я не знаю, да и знать не хочу.

Я буду продолжать выполнять свой долг по отношению к тебе; мой дом остается твоим домом и всегда открыт для тебя и твоих друзей — нас объединяет слишком многое. Я постараюсь оставаться тебе другом; я никогда не обманывала тебя ни словом, ни делом — и не собираюсь делать этого и в будущем. Но ты должен знать, что принятое тобой решение отдалило нас друг от друга в большей степени, чем твое пребывание на Самосе, где ты по сю пору находишься. И расстояние это таким навсегда и останется.

Дочь твоя вышла замуж за Марка Агриппу и переехала к нему; она стала матерью той самой Випсании Агриппе, которая когда-то была ее подругой по играм. Твоя племянница Марцелла, недавно потерявшая мужа, пребывает с твоей сестрой в Велитрах. Юлия, похоже, довольна своим замужеством. Надеюсь, и ты тоже.

III