Август

— Я смотрю, у тебя дела куда хуже, чем у меня, потому что ты проворонил всю свою жизнь. Может, ты, по крайней мере, знаешь, не было ли в округе новых случаев грабежа?

— Что-то я не слышал. Они, верно, ещё не доели быка и живут не тужат.

— Темень у тебя внутри, вот что я скажу. Почему в тебе не горит тот свет, какой есть во мне? Скоро появится сельдь и всё такое прочее.

— А тебе почём знать?

Не иначе это была великая тайна Августа, поэтому он просто сказал, что знает и всё тут. Может, всё дело было в том, что он часто спрашивал о направлении ветра и штормах в Атлантике, может, его уверенность и основывалась на этих скудных сведениях. Август всегда полагался на чудо, и чем скорее оно произойдёт, тем лучше. О нет, он не любил ничего случайного, такого, что может получиться так, а может и эдак, не говоря уже о чём-то неопределённом, о рядовом случае. У него всё было известно наперёд. Есть дело, надо его выполнить. — Скоро придёт сельдь, а пока дай мне мои капли.

Эдеварт не отвечает, он уходит к себе в комнату.

Август:

— Ты что, оглох? Капли-то вроде бы мои.

— В бухту вошла лодка, — говорит Эдеварт.

— Лодка?

— А в ней трое. И лодка-то Родерика!

— А что я говорил! — восклицает Август. — Гружёная?

— Доверху!

— Вот так! — кричит Август. — Я как раз ждал их не сегодня-завтра!

Эдеварт продолжал докладывать:

— Похоже, там сидит кто-то из тех, что с неводом... Народ спешит к лодочным сараям.

Август, вслед за ним:

— Заперли, заперли, а что я говорил!

Эдеварт обернулся, мгновение помешкал, потом без долгих слов схватил приятеля и отнёс его обратно в постель.

Август:

— Я только хотел глянуть!

Эдеварт, возвращаясь к окну:

— Нельзя же так, ты совсем потный!

— Не твоё дело! — вопит Август, внезапно разъярившись. — Какое ты имеешь отношение к этой лодке? Это я послал их забрасывать невод.

Эдеварт, спокойно:

— У лодочных сараев полно женщин. А вот и Ане Мария спускается со своими приёмышами.

— Заткнись! — ярится Август. — А лодка что, так и не швартуется?

— Уже пришвартовалась. В ней Каролус и оба почтаря.

Оказалось, что лодка пришла с сельдью, и в Поллене была великая радость и великое ликование. Но привезла она сельдь не из загороди, а пойманную сетью, стало быть, лучше сортом, роскошная такая сельдь, жирная, отборный товар.

А невод они и не ставили, тут Август ошибся, это старый Каролус закупил груз сельди и тем спас Поллен. Он по-прежнему расхаживал с полным кошельком и забрался за четыре прихода отсюда, к северу, там людей кормило море, а деньги пока ещё не утратили своей ценности, там он и закупил у рыбаков весь их дневной улов и выложил за него большие деньги. Старый Каролус снова оказался на высоте, ещё никогда он не пребывал в лучшем настроении. Когда рыбаки принялись набивать цену, Каролус сказал: «О деньгах речь не идёт, мне надо погрузить улов. И ежели Каролус из Поллена вам ещё не знаком, гляньте, вот он перед вами». Этими словами он настолько поразил рыбаков, что они начали говорить ему «вы» и «капитан», Каролус выглядел в их глазах поистине волшебником. «Помоги нам Господь, до чего же богат должен быть этот человек!» — твердили они.

Жизнь в селении сразу наладилась, небо над Полленом просветлело, у детей, женщин и мужчин снова появилась еда, они ели сельдь и запивали её водой, полленцы окрепли и начали жить по-новому. После того как Родерик и его отец несколько дней были заняты только едой, они снова начали возить почту к пароходному причалу и обратно, по дороге в церковь снова можно было увидеть людей, и никто больше не предавался разрушительному разгулу. И ещё заметная перемена: люди подняли голову, начали улыбаться, и пение псалмов у ручья прекратилось. Единственным человеком, который был всё так же обращён к Богу и хранил в себе страх Божий, оставалась Рагна, Теодорова жена, в ней словно что-то надломилось. Люди качали головой, глядя на неё, и все как один находили, что она явно перебарщивает.

Августа конечно же глубоко огорчало, что Поллен спасла не загородь в заливе. Но что стряслось с Йоакимом, почему он не запер косяк? В залив вошла сельдь, тут он не мог ошибиться, просто найти её никто не сумел. Когда он прознал, где находится артель с неводом, то телеграммой посоветовал им искать подальше к северу, обойти вокруг острова Сенья, туда и обратно. Эдеварту он сказал:

— Понимаешь, надо бы мне самому идти с ними, а я тут валяюсь больной! И всё же ни одна лодка, гружённая сельдью, не пришла бы в Нижний Поллен, не догадайся я послать их с неводом. Просто диву даёшься, как много надо времени, чтобы выздороветь. Я не то чтобы жалуюсь, жаловаться — это не по-христиански, но никогда ещё время не тянулось для меня так долго.

Несколько дней спустя произошло событие, которое Август счёл знамением, адресованным ему лично: почтовая лодка пришла с зерном. Не сказать, чтобы так уж много было зерна, но, как ни крути, двенадцать мешков она привезла, а на пристани дожидалась ещё дюжина мешков с картошкой. Когда Август получил это известие, глаза его засияли бледной голубизной от радости и умиления.