Авгур

– И что это за пионерские опыты? – начал было Рома, но под взглядом Михалыча замолчал и полез в машину. Андрей и Юргис тоже вернулись на свое место.

Пару минут они наблюдали, как старший беседует о чем-то с гаишником. Наконец, махнув рукой на прощание, Михалыч сел впереди. Прежде чем дверь захлопнулась, мент сказал ему:

– Короче, ты понял – живой огонь. Давай, счастливо!

– Поехали, – сказал Михалыч прибалту.

Машина тронулась. Лысый оглянулся на ментов и спросил:

– Что он тебе втирал?

– Погоди, Рома. Подумать надо.

Сумерки становились все гуще, и фары встречных машин выстраивались в цепочку, которая тянулась за горизонт. Полоса заката в той стороне сменила цвет на мясисто-розовый и продолжала темнеть, словно кусок говядины, который заветрелся на прилавке. Пологая возвышенность, поросшая лесом, тянулась слева, как будто там устроилось на ночлег косматое, но мирное чудище. Справа деревья то подбирались прямо к дороге, то отступали дальше; потом между ними открылось поле, за которым мерцали далекие огоньки. Небо, если не считать полоски над горизонтом, было джинсово-синим, и на нем загорались первые звезды.

Андрей чувствовал, как возбуждение понемногу уходит, и рука уже почти не зудит. Глядя в окно, он улыбался неизвестно чему, и готов был даже поверить, что дорога, идущая вслед за солнцем, в плохое место не заведет…

Тут ему снова вспомнилась засада с ментами.

– Слушай, – сказал Андрей, – вы все напряглись реально, когда эти басмачи появились. Вас что, вот так на дорогах грабят?

– А ты думал! – Рома, кажется, хотел сплюнуть, но вовремя сообразил, где находится. – Мы же в Москву с товаром, а оттуда – с баблом. Только перехватить стараются до первой отсечки, где-нибудь в Подмосковье. Иначе мы потом прыгнем, а там уже маршрут не предскажешь. Ну, или, наоборот, на финише ждут, в Эксклаве. Я помню, однажды машина у нас сломалась, совсем чуть-чуть не доехали. Прикинь, километра два осталось до города, а она, сука, стала и не заводится. Стоим как последние мудаки – подходи, бери голыми руками. Ну, собрали все бабки, отдали мне. Я сразу в лес слинял. Так и добрались – они машину толкают, а я параллельным курсом, козьими тропами. Спасибо, в тот раз никто не перехватил…

– Да уж, – сказал Андрей.

– И вообще, – продолжил Рома, – ты думаешь, мы тут миллионеры? Ага, щас. Ну, понятно, если сотню шариков привезти, то нехило выйдет. Только где ее ж возьмешь, эту сотню? За месяц – от силы, пару десятков. Одна надежда, что активный найдешь…

– Активный?..

Но расспросить подробнее Андрей не успел. Юргис, все это время руливший молча, вдруг сказал напряженным голосом:

– Знак, Михалыч.

– Где? – вскинулся седой. – Ага, тормози.

Андрей разглядел впереди очертания автобусной остановки. Конструкция была еще советской постройки – массивная, с дурацкой мозаикой. На боковой стенке был нарисован круг, а внутри него – буква V. Или, может быть, галочка – из тех, что ставят в бюллетене на выборах. Словно кто-то пришел и проголосовал на стене. Только за кого, непонятно. Может быть, против всех, как делали многие в последнее время…

В свете фар рисунок слегка поблескивал и казался объемным – круг с галочкой как будто выпирал из плиты.

– Ох, не люблю я такие, – тоскливо сказал Михалыч. – Хрен знает, кто там сидит…

– Может, мимо проскочим?

– Ага, блин, мимо. Один пропустишь, а другой потом не проявится. И куда мы без них приедем? К погранпереходу? Оно нам надо?

– Ну, так что? Подбираем?

– Давай, чего уж.

Юргис аккуратно подкатил к остановке. На лавке сидела девочка лет тринадцати – худая, нескладная, с жидкими светлыми волосами. Да к тому же, кажется, конопатая. Может, конечно, из утенка вырастет лебедь, но пока это было не очевидно. Наряд у пейзанки тоже был явно не от кутюр – дешевые джинсы, простая белая майка и стоптанные кроссовки.

Увидев микроавтобус, она радостно вскочила на ноги и спросила:

– Вы в Гуняево едете?

– Вообще-то, мы дальше, – сказал Михалыч. – Но тебя подбросим, если хочешь. Дорогу знаешь?

– А то ж! Сто раз тут каталась.

– Ладно, садись впереди тогда. Шоферу будешь показывать.

Михалыч с кряхтением вылез наружу, а девчонка заняла его место. Сомнений насчет того, можно ли садиться в машину с незнакомыми мужиками, у нее, похоже, не возникало. Дикий народ, глубокомысленно подумал Андрей.

Рома вопросительно посмотрел на Михалыча, который перебрался назад. Тот развел руками. Мол – а что еще было делать? Километра через два девица сказала:

– Теперь налево.

Дорога петляла между деревьев, потом пошла через поле. Михалыч спросил:

– Далеко ты забралась, я смотрю. Как тебя родители отпускают?

– Я здесь всю местность знаю. А родители… – девчонка пренебрежительно махнула рукой.

– Понятно. Как тебя зовут, путешественница?

– Настя.

– Долго еще ехать?

– Не, вон за тем пригорком.