Авгур

Андрей машинально огляделся вокруг, но не увидел ничего подозрительного. Никто не крался за ними, подняв воротник плаща, и не сидел в соседних кустах с биноклем. Хотя, кто их знает…

И, кстати, почему фээсбэшники просто не дождались его в отделе? Опасаются, что он им устроит шоу, как возле кабинета 108? Да уж, слава идет впереди него.

В летнем кафе посетителей почти не было, только в дальнем углу двое парней с короткими стрижками сидели, лениво смакуя пиво. Обстановка простая и без претензий – пластиковые столы, такие же стулья, не очень чистые зонтики. Пахло жареным мясом. Хозяин – добродушный кавказец – кивнул вошедшим, словно дожидался их появления, и Андрей, ставший нервным и подозрительным, обозвал его про себя «сексотом». Майор заказал шашлык на двоих, посетовал, что пить на службе нельзя, и попросил нарзану. Андрей тоже ограничился минералкой. Они уселись за стол. Повисла долгая пауза. Чекист неторопливо раскуривал сигарету. Андрей, наконец, не выдержал:

– Так что вы хотели спросить, Алексей Игнатьевич?

– Я? – майор, казалось, искренне удивился. – Помилуйте! Это ведь вы к нам шли, если не ошибаюсь?

Андрей растерялся.

– Ну, мне в паспортном столе объяснили, что сами не могут печать поставить. Надо, мол, к вам идти. Чтобы, так сказать, по всей форме…

– В паспортном столе, да… – Чекист укоризненно покачал головой. – Эх, Андрей Сергеевич, горячий вы человек! Зачем же вы барышню напугали? Такой колоссальный стресс, она едва в обморок не упала…

– Она, вообще-то, первая начала. Знаете, как она на меня визжала?

– Знаю, Андрей Сергеевич, очень хорошо знаю. Но что ж теперь – каждого, кто голос на вас поднимет, как тлю раздавить, как букашку малую?

Андрей почувствовал раздражение. Левая рука опять зачесалась. «Начинается», – подумал он с беспокойством. А вслух сказал как можно более сдержанно:

– Послушайте, Алексей Игнатьевич. Бросьте, пожалуйста, эти старорежимные обороты. Я понимаю, психологические приемы, вербальная обработка…

«Ну, я, блин, завернул», – удивился он мимоходом. Таких выражений в его лексиконе прежде, вроде бы, не водилось. И с офицерами ФСБ Андрей в таком тоне не разговаривал. Он вообще их в жизни не видел!

– …но давайте обойдемся без этого. Вы можете сказать прямым текстом – что я должен такое сделать, какие формальности соблюсти, чтобы жить дальше обычной жизнью, как все нормальные люди?

Алексей Игнатьевич хмыкнул.

– Прямым текстом? Ну что ж, если вы настаиваете… Боюсь, «как все нормальные люди» у вас уже не получится.

– Это официальное мнение?

Майор неожиданно улыбнулся.

– Андрей, давайте не будем ссориться. Еще раз подчеркиваю – это неформальная встреча. Мы кушаем шашлычок, беседуем – без всякого протокола, заметьте! И вместе пытаемся разобраться в нашей проблеме…

– В нашей?

– Да, к сожалению, именно в нашей. Все это слишком неординарно, чтобы просто поставить крестик в вашем личном досье…

«О, – подумал Андрей, – на меня уже досье завели. Хотя, его, наверно, на всех заводят». Алексей Игнатьевич, между тем, продолжал:

– Мерцающий в городе! Даже сравнение с ходу не подберу… Вы же ни в какие рамки не лезете!

– Что, совсем ни в какие?

– Сами посудите, Андрей. Вот у нас четыре базовых цвета. С этим вы уже разобрались, правильно?

– Ну, вроде, в общих чертах. Если говорить примитивно, то синий – это рабочий класс… Это я, конечно, утрирую…

– Ничего, ничего, я понял.

– Зеленый – интеллигенция, научные кадры. Желтый – управленцы, администраторы. Красный – силовики. Вот, вы, наверно, из красных?

Майор расстегнул рукав и молча показал ему алую «паутину».

– Ну, вот, – продолжил Андрей. – Цвета в документах, насколько я понял, обозначают римскими цифрами – I, II, III, IV. Да, еще оттенки. 01 – это самый бледный…

– …а 05 – это самый яркий. Все правильно. И где, скажите на милость, ваше место в этой классификации? Тут любой бюрократ (будь он хоть трижды желтый) расплачется от бессилия. Для вас даже штампа нет, чтобы поставить в паспорт.

– А памятка?

– А что – памятка? Она выдается в зависимости от индекса, то есть от пресловутого штампа. Который вам, повторяю, поставить никто не может.

– И что, никаких подсказок я больше не получу?

– По официальным каналам – нет. А вообще – понятия не имею. Вы же мерцающий, для вас законы не писаны. Может, вы эту памятку однажды во сне увидите, как Менделеев свою таблицу. Или услышите глас с небес. Или письмо голубиной почтой доставят – из какого-нибудь тридевятого царства.

– Ладно, – сказал Андрей, глотнув минералки. – Давайте зайдем с другой стороны. Вы не могли бы, не выдавая служебных тайн, просветить меня в двух словах, что это вообще такое – мерцающий? Может, страшилку расскажите для наглядности? Раз уж разговор неофициальный?

– Страшилку, значит? Извольте. Говорят, мерцающий может скопировать «татуировку» любого обычного человека и, тем самым, украсть у него судьбу. Как вам?

– Ну, не знаю, – сказал Андрей. – Вы сами-то верите в такое… гм… допущение?