Ave commune!

Дрожь и страх одномоментно пробрали тело и душу юноши, и он мгновенно забегал взглядом по все сторонам в поисках хозяина реплики, обнаружив, что рядом с ним стоит среднего роста черноволосая девушка, в непонятных облачениях цвета вычищенного бетона.

– Юлия? – ошарашенно спросил Давиан. – Это вы?

– Ну, а кто же ещё? – ухмыльнулась дама и сию секунду выдала чувственное сожаление. – Эх, не повезло вашему другу. Это только начало тех мучений, которые с ним сотворят партийные изуверы.

– А ты не боишься, что тебя вздёрнут за такие слова?

– Ты оглянись вокруг и скажи, кому до нас есть дело?

Давиан снова решается посмотреть вперёд, чтобы увидеть, как всё сложится дальше, как поступят с его другом и ужас обнял его, стоило только увидеть, какая новая кара ждёт Пауля.

– Ну же, партийцы Директории! – гулко взывает Форос к дикой толпе, поигрывая своим посохом, звезда которого перевернулась и от напряжения накалилась до состояния красного свечения, превратившись в клеймо, рассыпаясь адскими бликами на корпусе тела иерарха. – Я могу приступить ещё одной стадии Обращения в равенство?

Народная мешанина тут же стала кричать:

– Приступай! Приступай! Приступай!

Кончиком остроконечного пальца Форос рассёк на спине покров одежды Пауля и его посох мелькнул в быстротечном взмахе и своим концом въелся в плоть, прожигая её раскалённым докрасна символом власти. Что было сил, юноша взвыл, прокричав во всё горло зов боли, но толпе и Форосу страдания и стенания безразличны. Он мятежник и должен быть наказан по всем правилам, которые только придумает Партия.

– Это безумие, – возмутился тихо юноша.

– Нет, это всего лишь показательная порка, – ответила девушка, – чтобы остальным не было повадно.

– Но почему именно так? Прилюдно и жестоко?

– Я же говорю: чтобы остальным было неповадно. Это рядовое мероприятие, проводимое из года в год. Партийцы смотрят, радуются, как бьют другого, видят какой он плохой и ещё больше радуются, что они живут так, как им велела Партия.

Спокойный тон, облачённый в форму полушёпота, принёс страх для Давиана. «Как она может говорить так спокойно о таких вещах? Почему это звучит как официальная процедура, как… как… постоянный фестиваль? Почему?» – вереница вопросов взбудоражили юношу, и всю их сущность он попытался изложить девушке:

– Юлия, а почему у такого события такая… регулярность?

Прежде чем ответить, края губ Юли чуть колыхнулись, обозначив секундную улыбку, рождённую то ли от усталости всего происходящего, то ли от видимости всего безумия, которое творится подле них, но не способности что-либо с этим сделать. Бессилие и тягость всем происходящим обременительным грузом давным-давно лежат на душе юной особы.

– А как вы думаете, Давиан? Так же Партии просто жизненно необходимо нужны мятежники, что бы под видом «бесконечной войны с врагами народа», помыкать этим самым народом как угодно и вытворять с ним, что хочешь.

От вспыхнувшей ярости Давиан чуть не задохнулся, в нём возникло желание, непреодолимый зов, призывающий его кинуться на Фороса и растерзать его. Голос неожиданно стал дёргаться и дрожать, только уже не от страха, а от бури гнева, приливной волной, захлестнувшей парня:

– Т-то-о есть Пауль… э-это пр-просто же-же…

– Возьмите себя в руки, Давиан.

– Хорошо, – тяжело выдохнул юноша и через пару мигов уже успокоил сердцебиение и состояние, нормально изложив мысль, стараясь её как можно сильнее укутать в шёпот. – То есть, Пауль это просто жертва «внутренней войны Партии?» Баран, положенный на алтарь стабильности и во имя поддержания Генерального Курса?

– Именно так, – преспокойно согласилась Юлия, не унимая взгляда с представления, как Форос колотит посохом Пауля, что, по мнению иерарха должно «привести отступника к покаянному равенству», тихо продолжив разговор. – Вы же понимаете, что если у Партии не будет врага, она его всегда выдумает? У неё должен быть враг, иначе все маховики репрессии и подавления окажутся бесполезными и ненужными… нисколько для самой Партии, сколько для народа.

– То есть всё это «обращение в равенство» только для поддержания покорности населения?

– Поверьте, в руках у Партии крайне широкий инструментарий подавления инакомыслия и ещё больший для поддержания идейного курса. Все должны верить, что всё вытворяемое Партии, это делается народом.

«Да кто ты такая, что столько знаешь о Партии, её целях и сущности?» – задался вопросом Давиан, не понимая, откуда Юлия столько набрала знаний о главной метрополии народной воли в Директории.

– Так же Партии всегда нужны «козлы отпущения», на которых можно повесить все грехи и просчёты.

– Это как?

– А смотрите. Сейчас будет четвёртая стадия.

Давиан послушался совета и вновь стал внимательно и сосредоточенно смотреть на «представление». В руках Фороса метнулся посох и латунное заострение на конце, одна из стрел звезды, рассекла плоть на плече Пауля, оставив хорошую царапину. Ещё одно издевательство, призванное вдолбить в головы партийцев, что грешить против Партии нельзя, что это карается муками.