Аутодафе

Жизнь и Леснику, и обоим пилотам спасла низкая облачность: летели бы буквально на несколько сотен метров выше, и аварийная посадка стала бы весьма проблематичной. И без того в последнюю секунду выпрыгнули из объятой пламенем и затянутой удушливым дымом кабины.

Огонь, получив извне доступ наружного воздуха, тут же рванулся наружу. Через минуту вертолёт превратился в большой костёр.

Ай да Сапсан… Вот что значит старая гвардия. Не стоило надеяться, что он сидит в Лесогорске и тоскливо ожидает, когда прилетит полевой агент Лесник и поставит точку в затянувшейся игре. А ведь вертушка-то не из курируемого им филиала — от соседей, из Иркутска.

Впрочем, регулярные инспекции входили в прямые обязанности суб-командора… Вполне мог осмотреть авиапарк Конторы в Восточно-Сибирском филиале. И распихать небольшие, с шариковую ручку размером, подарочки — срабатывающие от сигнала определённой частоты. Например, от выдаваемого передатчиком Лесогорской районной телестудии. Летайте где хотите, но в Лесогорск не суйтесь.

Пока Лесник анализировал причины происшествия, пилоты попытались было бороться с последствиями. Сунулись к грузовому люку, надеясь спасти хоть что-нибудь из груза. Безуспешно… От погребального костра винтокрылой машины приходилось отодвигаться всё дальше — внутри что-то начало стрелять-взрываться, спецбоеприпасов среди перевозимого снаряжения хватало.

Когда малоцензурные комментарии происшедшего исчерпались, Лесник спросил:

— Где ближайшая дорога?

— Впереди, километрах в трёх, я сверху видел, — понуро махнул рукой один из пилотов. — Да только попуток там не дождаться. Старая грунтовка, от лесовозов оставшаяся.

Лесник огляделся. Действительно, тайга стояла вокруг низкорослая, лиственная, наросшая на месте былых вырубок. Кедры, сосны, лиственницы на голом месте не вырастают — исподволь тянутся вверх под сенью берёзово-осинового леса, чтобы войти в силу и задавить, заглушить приёмных родителей. Так что в ближайшие десятилетия лесорубы и их транспорт здесь не ожидаются.

— Грунтовка должна куда-то выводить, — сказал Лесник полувопросительно-полуутвердительно.

— Если по ней налево двинуть, попадём на трассу Лесогорск — Ачинск. Наверное… — ответил пилот без энтузиазма.

Километров двадцать пять, решил Лесник, припоминая карту. Это по прямой, по полёту ворона. Если же огибать все неровности рельефа, ещё десяток вёрст можно накинуть смело. То-то у летунов такой вид тоскливый: в небе и на земле — на своих двоих — расстояния совсем по-разному измеряются.

— Я двину к большаку, вы остаётесь здесь, — сказал он приказным тоном. — Ждёте двое суток. Если никто не прилетит — выбирайтесь сами. В распадке журчит что-то — от жажды не умрёте.

Поколебавшись, вынул из кармана портативную рацию, протянул. Всё равно сейчас от этой игрушки с её радиусом действия толку никакого.

— Чуть услышите вертолёт, включите вот здесь. И дадите с земли корректировку.

…По-новому рассовывая по карманам остатки снаряжения, — чтобы не мешались на бегу, — Лесник с сомнением оглядел большой конверт из чёрной бумаги (как сидел с ним в руках, так и выскочил из кабины). Уничтожить, не читая? Ладно, груз невелик, будет чем заняться на привалах.

Сложил конверт вчетверо, положил во внутренний карман пиджака. Взмахом руки отсалютовал пилотам и побежал неторопливой, мерной, сберегающей силы рысью.

Глава 4 ПИРАТСТВО БЕЗ «ВЕСЁЛОГО РОДЖЕРА»

1

Неглубокую могилку мы раскапывали уже затемно, в свете фонарей. Долго возиться не пришлось.

— В звериной, говоришь, ипостаси… — нехорошо протянул Мартынов, осторожно счищая землю с бока Морфанта.

Кожа была гладкая, ни единой шерстинки. Вполне человеческая кожа. Зато земля оказалась липкая, почти жидкая, перемешанная со зловонной слизью и клочьями длинных волос.

Через несколько минут сомнений не осталось: в яме лежит человек. Почти человек… Почти женщина… Никакой вытянутой морды, никаких торчащих из пасти клыков — обычные зубы, испачканные земляной кашицей. Искажённые гримасой черты лица вполне узнавались: Зинаида Макаровна, завхоз средней школы № 2.

Самое удивительное, что громадная рана на груди морфанта затянулась, зарубцевалась… Неужели жива? Или, по меньшей мере, была живой в момент погребения?

Но нет — Скалли, повозившись, обьявил: клиент мёртв, мертвее не бывает… А процессы регенерации, дескать, порой продолжаются и после смерти — точно так же растут у мёртвых людей ногти и волосы.

Всё так, но зрелище жутковатое — казалось, сейчас исполинская женщина зашевелится, откроет глаза, сядет в могиле.

Мне вдруг остро захотелось, чтобы все события последних дней оказались сном, кошмаром, наваждением, — проснуться в своей квартире, и пойти на службу, и обмениваться традиционными подколками с Генкой, и приглядывать за милыми, невинными «Детьми Сумрака», и привычно собачиться с мадам Гришняковой…