Аутодафе

Повисла пауза. Если Севастьяныч заартачится — не видел, не слышал, не знаю, — придётся действовать быстро и жёстко. Времени на деликатные подходы не осталось. Судя по разгрому, учинённому в хибарке Синягина, неведомый противник знает о существовании архива — и активно ищет его.

Артачиться и отрицать всё старик не стал. Кивнул, молча поднялся, пошарил за занавеской, обернулся и…

И прямо в лоб мне уставилось широченное дуло охотничьего ружья.

Второй раз за два дня я стоял под прицелом оружия, находящегося в руках человека чуть ли не втрое старше меня… Дежа вю какое-то.

3

Дробовик показался необычным — своими размерами. Больше всего он напоминал пушку-безоткатку, которую оружейники по рассеянности вместо лафета приклепали к ружейному прикладу. Мне довелось как-то держать в руках ружьё не применяющегося у нас восьмого калибра — из таких африканские охотники на крупного зверя валят слонов с одного выстрела. Солидная штучка, но оружие Василия Севастьяновича выглядело ещё внушительнее.

Смотреть в бездонное чёрное дуло было неприятно. Если этот музейный экспонат работоспособен, то выброшенный им сноп дроби легко и просто оставит меня без головы.

Долго любоваться своим раритетом любитель рыбной ловли не позволил.

— Как ты меня нашёл? — голос звучал сурово, интонация вопроса чем-то неуловимо напомнила покойного Синягина…

И тут я всё понял. Василий Севастьянович и не должен был меня искать и что-либо передавать… Если я и вправду оказался бы тем, за кого меня принимал дедуля с «парабеллумом», то мне предстояло самому вычислить местонахождение архива — в качестве теста… Что я успешно и сделал. А теперь вторая проверка: не из тех ли я, что убили и резидента, и Синягина, — и могли выяснить контакты старого оперативника банальной слежкой…

— Нашёл я вас очень просто. Описал приметы первой попавшейся здешней старушке — она дом и показала…

— Не крути динаму. Как понял, что искать надо меня?

Интересно, если мои ответы не удовлетворят Василия Севастьяновича — решится выстрелить? На всякий случай я пододвинулся поближе к стоявшей на столе тяжёлой сахарнице. Швырну в старика, отвлекая внимание, и отберу пушку. Профессиональными навыками Синягина он явно не обладает, стоит слишком близко и не успеет повернуть своё громоздкое орудие вслед за стремительным движением. Но сначала стоит попробовать решить дело миром.

— Всё очень просто, — пояснил я. — Рыбная ловля.

— Это как?

— Рыбак вы опытный, не чета многим… Хотя ловили странно — в такое время и в таком месте ничего не поймать. При этом совсем рядом, в заводинке, окуни плескались, малька гоняли… Прошли бы туда — улов обеспечен. Но вы сидели и сидели на мостках, как приклеенный. Рыба не клюёт, зато отлично просматриваются река, посёлок временных и подходы к разгромленной хибарке… Однако, поговорив со мной и дав наводку на дом Синягина, вы быстренько засобирались и ушли. А вскоре появился он сам. В общем — не бином Ньютона. Не могло у Синягина, скрывавшегося в незнакомом городе, оказаться много людей, которым он доверял.

— Ловко… — Старик опустил свой чудовищный агрегат. — Ладно, получишь чемодан. Но я тоже гляну, что внутри. За что живых людей убивают…

— Смотрите, не жалко. А мне можно взглянуть на ваше ружьецо? Всегда думал, что выражение «взять на пушку» — фигуральное. Блефовали ведь, признайтесь? Патронов к этакой бандуре днём с огнём не сыщешь.

— Ошибся, парень… Есть патроны. Несколько родных уцелело, да пару десятков гильз мне на заказ выточили, из нержавейки. Ничего, стреляет.

Чудо-оружие оказалось ружьём четвёртого(!) калибра, выпущенным на Тульском заводе более века назад — в 1894 году. Похоже, и в те времена было оно уникальным — по крайней мере, на манер боевого корабля, имело собственное имя, выложенное потемневшим серебром на ложе: «ГРОМОВЕРЖЕЦЪ».

— И за какой же дичью вы с ним ходите? — полюбопытствовал я.

— Тут подходящей дичи для него не водится, в утку попадёшь — в тушке больше свинца, чем мяса… Лежало, от деда оставшись. Иногда ворон шугал — расплодятся проклятые, каркают, по утрам спать не дают… Издалека по стае шарахнешь — как метлой выметает. А нынче, сдаётся мне, и настоящее дело для ружьеца найдётся…

Я подумал, что моя ночная стрельба по неведомой твари, — будь у меня в руках не карабин, а «Громовержец», — могла закончиться куда успешнее… Особенно если зарядить сие оружие возмездия серебряно-ртутной картечью. Любая способность к регенерации имеет свои пределы. Груда кровавых ошмётков не регенерируется.

…Мне в тот день везло на старые вещи, создатели коих питали склонность к гигантомании. Громадный чемодан, притащенный в горницу Василием Севастьяновичем, тоже был вполне достоин имени собственного — подобно ружью «Громовержец» и боевым кораблям. Но нарекать его, разбив бутылку шампанского о несокрушимую фибровую поверхность, я не стал — не терпелось ознакомиться с содержимым.

— Вы непременно хотите заглянуть внутрь? — спросил я, намекая: не любопытствуй, не надо, лучше забудь навсегда, что видел и держал в руках чемодан…

Старик намёк проигнорировал — молча кивнул.