Аут

— Через два часа. Меня тревожит еще одно обстоятельства… Сегодня утром я должен был встретиться с О’Бройном. На встречу он не явился.

— Ну и что?

— Ничего. Я позвонил ему домой, но и там его не оказалось. Жена не видела его с тех пор, как он улетел в Нассау.

— К чему ты клонишь?

— Не торопись… У О’Бройна есть любовница — Заза Финней.

— Знаю, знаю…

— Она тоже исчезла.

Вольпоне бросил на Юдельмана недоуменный взгляд.

— Моше, что ты хочешь мне сказать?

— Мне кажется странным, что вкладчик двух миллиардов долларов, обладающий шифром счета, исчезает…

Итало изумленно посмотрел на него.

— Если О’Бройн исчез, меня это не касается. Пусть об этом беспокоится его шеф, Этторе Габелотти!

Юдельман медленно покачал головой.

— Одну секунду… Ты знаешь, почему Габелотти не полетел вместе с твоим братом в Цюрих?

— Все знают, что этот мудак дрожит за свою задницу и боится летать.

— Правильно! Поэтому он и отдал свои полномочия О’Бройну. Теперь только два человека имеют доступ к деньгам: дон Дженцо и Мортимер О’Бройн.

Итало рассмеялся фальшивым смехом.

— Говори сразу, что этот недоносок хочет смыться с деньгами Синдиката.

— Такого я тебе не говорил. Я только напоминаю тебе, что речь идет о двух миллиардах долларов.

— Мертвому не надо и трех центов!

— О’Бройн еще не мертв… его просто нигде невозможно найти, — тихо сказал Юдельман.

Итало раздраженно передернул плечами.

— О’Бройн! Этот несчастный боится собственной тени!

— С двумя миллиардами долларов никто не может считаться несчастным или трусом.

Итало подозрительно посмотрел на Юдельмана, не понимая, говорит тот серьезно или шутит. Нет, вид у Моше был очень озабоченный.

— Каким бы ты умным ни был, но кое-что упустил, — начал Итало. — Неужели ты думаешь, что Габелотти настолько простой парень, что даже не поинтересовался у О’Бройна номером счета?

— Возможно, это так, — сказал Юдельман. — Даже наверняка поинтересовался!

— Ну? Для чего тогда ты крутишь все это кино?

— Ладно. Забудем! И не злись на меня. Я всей душой хочу, чтобы эта операция удалась. Мне повсюду кажутся черти…

— Только не О’Бройн может нас поиметь! У него пусто в штанах. Он никогда не осмелится! Моше!.. — Вольпоне вдруг замолчал. — А если эта свинья Габелотти?..

— Нет, нет! — прервал его Юдельман. — Габелотти от этого ничего не выиграет. Хватит, достаточно навоевались! Нет, не Габелотти. Если, не дай Бог, что-то случилось с Дженцо… Извини, я опять за свое… Этим человеком может быть только О’Бройн.

— Потому что он засел в твой черепушке, — сплюнул Итало. — Сходи и поговори на эту тему с Габелотти. Сходи, спроси у него…

— Я должен тебе признаться… Если О’Бройну стукнула моча в голову… он не успеет шевельнуть мизинцем… Я попросил, чтобы предупредили Орландо Баретто в Цюрихе… Он не даст ему и шагу сделать к банку. Здесь два человека следят за его квартирой… Еще двое наблюдают за квартирой его подстилки… Не волнуйся, Итало, отправляйся в Швейцарию и успокой меня хорошим известием о Дженцо. Пошли?

— Хочу дать тебе одно поручение, пока меня здесь не будет: ликвидируй Бьяску.

— Бьяска? Почему? — удивился Юдельман.

— Он навел на меня фараонов.

— Возможно, у него не было выбора…

— Меня это не интересует. Ликвидируй его! Прежде чем открыть пасть перед фараонами, он должен был предупредить меня.

— Ладно, посмотрим…

Итало посмотрел на него леденящим душу взглядом.

— Ты уберешь его или мне заняться этим самому?

— Не нервничай! Преподадим ему небольшой урок… Сейчас есть более неотложные дела!

— Нет! Я люблю решать свои вопросы по горячим следам.

— А наши деньги, ты думаешь о них?

— Они находятся там, где им положено быть. Ликвидируй Бьяску, остальное — моя забота…

— Хорошо, — буркнул Моше, — хорошо…

Лучше обойти Итало, а не идти на пролом. В минуту гнева он готов даже пожертвовать громадным состоянием в угоду своему капризу.

— Итало, прилетишь на место, позвони мне… Если у тебя возникнут трудности, я тут же вылечу…

Лицо Вольпоне окаменело, и Юдельман предпочел не продолжать.

— Как хочешь, — торопливо сказал он, — как хочешь… Я провожу тебя в аэропорт.

* * *

Мануэла закурила тонкую сигарету. Она позволяла себе это удовольствие четыре раза в день в свободную от работы минуту. Положив ноги на край туалетного столика, она еще раз перечитала письмо.

«Любимый Хулио!