Аукцион

4

Прочитав копию очередного перехвата телефонного разговора Степанова с князем, Джос Фол отправился в служебную библиотеку, подошел к любимой своей полке, где стояли справочники «Who is Who»2, достал советский энциклопедический словарь, открыл двести пятьдесят пятую страницу и внимательно прочитал заметку о Врубеле Михаиле Александровиче, 1856 года рождения, русском живописце, произведения которого «отмечены декоративностью и драматической напряженностью колорита, «кристаллической» четкостью, конструктивностью рисунка, тяготел к символико-философской обобщенности образов, нередко принимающих трагическую окраску...» Иллюстрировал «Демона», сделал росписи Кирилловской церкви в Киеве; произведения прикладного искусства близки к стилю «модерн»...

Фол не поленился открыть восемьсот двадцать восьмую страницу того же энциклопедического словаря и посмотрел разъяснение по поводу «модерна», из коего явствовало, что это стилевое направление в европейском и американском искусстве конца прошлого, начала нынешнего века... Стремясь преодолеть эклектизм буржуазной художественной культуры XIX века, «модерн» использовал новые технически конструктивные средства и свободную планировку для создания необычных, подчеркнуто индивидуализированных зданий, все элементы которых подчинялись единому орнаментальному ритму и образно-символическому замыслу (X. ван де Велде в Бельгии, И. Ольбрих в Австрии, А. Гауди в Испании, Ч. Р. Макинтош в Шотландии, Ф. О. Шехтель в России). «Изобразительное и декоративное искусство «модернистов» отличают поэтика символизма, декоративный ритм гибких текучих линий, стилизованный растительный узор...»

На этой же странице, только чуть ниже, «модернизм» определялся как общее направление искусства и литературы (кубизм, дадаизм, сюрреализм, футуризм, экспрессионизм, абстрактное искусство и тому подобное), выражающее кризис буржуазной культуры и характеризующееся разрывом с традициями реализма...

Вернувшись к себе, Фол полистал старые записные книжки, потом достал из нижнего ящика стола специальные альбомы для визитных карточек (на каждой стояла дата, краткая характеристика человека, вручившего ее), отобрал тот, который был укомплектован фамилиями критиков, экспертов по живописи, репортеров, освещавших наиболее интересные аукционы произведений искусства, проводимые лондонской фирмой «Сотби», медленно пересмотрел каждую страницу, заставляя себя вспоминать лица людей, заложенных в это его личное досье, и наконец отложил три визитки: Мишель До, обозреватель «Ивнинг пост» по вопросам театра, кино, телевидения и живописи, работал в Праге, Лондоне, Берне, Москве; жгучий брюнет лет сорока, нет, сейчас уже больше; хороший возраст, никаких шараханий, устоявшаяся позиция; Юджин О’Нар, владелец картинной галереи «Старз», и Александр Двинн, посреднические услуги при страховании библиотек, картинных галерей и вернисажей, устраиваемых крупнейшими музеями мира.

Мишеля До, однако, ни в Вашингтоне, ни в Нью-Йорке не было, телефонный автомат-ответчик пророкотал голосом журналиста, что тот прилетит в конце недели, сейчас отдыхает на Багамах, просит оставить свои координаты, позвонит немедленно по возвращении в конце этой недели.

Юджин О’Нар был на месте, предложение поланчевать3 принял сразу же; уговорились встретиться в рыбачьем ресторане на берегу Потомака; Александр Двинн попросил назначить встречу на девять; у меня люди из Прадо, объяснил он, возможен вернисаж Эль Греко, предстоит разговор о том, как транспортировать его картины, самолет или корабль; все доводы про то, что корабли тонут чаще, чем самолеты бьются, на людей из Мадрида не действуют, что вы хотите, мореплаватели...

Потом Фол поднялся в сектор информации, запросил все данные на русского художника Врубеля и его семью; живут ли в России, на Западе ли, если да, то где; особенно выделил вопрос о том, не был ли Врубель связан с большевиками подобно футуристу Маяковскому (он понимал, что этот вопрос наверняка вызовет ироническую улыбку у заместителя шефа подразделения информации, ничего, пусть улыбается, улыбка — не укус, можно пережить, русские — люди непредсказуемые, их суть определяют таинственные пересечения, непонятные прагматической логике западного человека; только там бизнесмен Морозов мог давать деньги на нужды революции, смешно представить себе, чтобы наш Рокфеллер давал деньги бунтарям) и, наконец, сформулировал последний вопрос таким образом, чтобы получить исчерпывающий однозначный ответ: действительно ли Врубель представляет для русских историческую, художественную ценность, и если да, то почему?

По прошествии десяти минут зеленоватый экран телевизора-ответчика засветился своим пугающим светом, забили молоточки ЭВМ, отстучав два слова: «Нет информации».