Аудитор

Мелихов улыбался. Было видно, что он всем доволен. И Ирина прекрасно понимала, что Олег нашёл к отцу правильный подход. Обращался по имени-отчеству, никаких американских «Леонидов», которые выводили Мелихова из себя. Он никому, тем более молодым людям, не был Леонидом. Друзьям был Лёней, или Лёшей, в своей семье — Лёлей, для остальных — Леонид Александрович, и всем это тогда казалось естественным. Американское, механически заимствованное из английского панибратство Мелихов не принимал, и Олег это почувствовал. Что и говорить, воспитание у него было потоньше, чем у Лёни.

Новогодний вечер всегда вызывал у Ирины чувство радостного предвкушения, смешанного с тревогой — вдруг что-то пойдёт не так? К тому же в последнее время она стала пасовать перед списком дел: долгое составление меню, трудоёмкая готовка и уборка. Всё приготовить, ничего не забыть, накрыть на стол, завернуть подарки, одеться, накраситься к определённому часу. Потом — культурная программа, успех которой от неё не зависел. Уложить детей спать. А главное, предстоящая бессонная ночь. Папа старался помогать — то брал в руки пылесос, то шёл мыть раковины. Ира не отказывалась, но в то же время отец делал всё очень тщательно, и потому медленно, к тому же ей не хотелось его эксплуатировать. «Ир, ты забываешь, что я сейчас здоровее тебя», — отвечал ей отец, но, хотя Ира и признавала, что это правда, всё равно она оставалась дочкой, а Мелихов — папой, то есть ей по определению следовало брать на себя основную работу. Когда всё было готово, папа посетовал, что у них нет инструмента. Ира его успокоила, сказав, что Олег принесёт гитару. К её удивлению, Мелихова этот ответ удовлетворил. Что ж, прогресс. Пусть Олег играет, а он, Мелихов, послушает. Соперничество у них уже, видимо, прошло. Они с Федей немного поспорили, кто какой наденет пиджак. Федя уступил Мелихову свой любимый, что Ира сочла естественным. Туфли они тоже разделили. У отца были свои, но Федины новые были куда моднее и шикарнее, так что папа не удержался.

События новогоднего вечера развивались на этот раз нетипично. Казалось бы, все свои и всё пойдёт по накатанному, но не тут-то было. И всё из-за Нади. Отец положил на неё глаз. А чему удивляться — за столом сидели дочь, внучки, правнучки, а Надя была дамой, причём незнакомой. Разница существенная. Мелихов вошёл в раж и не выходил из него всю ночь. Ирина, порывшись в памяти, вынуждена была признать, что таким папу она вообще никогда не видела. За семейными застольями никогда не бывало никаких дам, были только родственницы и друзья. А тут…

Наде его представили как родственника из Москвы. Что за родственник, с чьей стороны, ей было совершенно всё равно. Ирина посадила её между собой и отцом. Начали есть, произносить тосты, чокаться. Ира следила за тем, чтобы никого не обделить, и упустила Мелихова из виду. Когда она заметила, что происходит, было уже поздно. Она наблюдала за отцом с лёгким неудовольствием, но вынуждена была признать, что он преподаст мастер-класс остальным мужчинам: ухаживание за женщиной — это и творчество, и устоявшийся ритуал, где все необходимые шаги должны быть выполнены так, как принято. Надька, конечно, к вечеру подготовилась, пришла в глубоко декольтированном синем платье со стразами. Высокий каблук, стройные ноги, заливистый смех, голос особенной глубины, с призывными, вкрадчивыми интонациями. Мелихов сидел рядом, подкладывал ей на тарелку еду и подливал вина в бокал. От водки Надя решительно отказалась. Мелихов что-то ей тихонько говорил, и она довольно улыбалась.

Потом, когда все, дойдя до градуса, устремились танцевать, Мелихов вышел на середину комнаты первым. Женя, в уверенности, что дедушка теперь её постоянный партнёр, бросилась к нему: «Дед, давай!». «Нет, в следующий раз. С папой потанцуй». Женя разочарованно смотрела, как дед подошёл к Наде, и, нагнувшись, поцеловал ей руку. Местные мужчины никогда так не делали, а Мелихов и тут вёл себя не так, как все остальные. А Надя и рада была стараться. Зазвучала медленная музыка. Одну руку он положил ей на плечо, другая спокойно соприкасалась со спиной. Никаких вольностей. Всего в меру, уважительно и красиво. Остальные, конечно, не захотели танцевать парами, пара была только одна — Мелихов с Надькой. Ловя любой ритм, они двигались то медленно, то быстро, движения их были слаженны и органичны.