Аццкий Хай

– Он что, совсем совесть потерял? Несчастный… впрочем, оно и к лучшему, меня тяготит невыполненное обязательство. И где он сейчас?

– Здесь, Этнарх.

– Ты его притащил сюда??? СТРАЖА! СТРАЖА!!! НЕМЕДЛЕННО ПЕРЕСЧИТАТЬ ВСЕ! ВСЕ ПРИБИТЬ ГВОЗДЯМИ!!! И ПОСТАВИТЬ ОКОЛО ВСЕГО ПО СОЛДАТУ! И ОКОЛО ТЕХ СОЛДАТ ЕЩЕ ПО ДВОЕ, ЧТОБ С ПЕРВЫХ КАЗЕННУЮ АМУНИЦИЮ НЕ УПЕРЛИ!

Ппц, что он так разорался? Аж уши заложило.

Как ни странно, приказ был выполнен буквально. В зал, вбежала толпа и рассредоточилась вокруг гигантских даже по меркам атлантов, статуй. Не ясно было, как Адамчик сможет их украсть, будь он хоть трижды великий вор, да и на фига ему нужны мраморные статуи в триста метров высотой. Но, видимо, дисциплина тут была на высоте. На высоте семидесяти метров, не меньше.

– Этнарх, Жучара перевоспитался. По крайней мере, он мне в этом поклялся.

– Верить словам вора? Я поражен твоей наивностью, наиглупейший муж тупой, как пробка от амфоры с вином! Это – Адамчик!

– Он поклялся головой своего брата, что сегодня ничего ни у кого не украдет. Разве что снимет с трупа после честного… Ну честного для вора поединка. Ну не поединка… Но с трупа.

– А, ну с трупа еще ладно. С трупа можно, это по-нашему, по… Какого еще брата? Их что, двое?

– Да, Этнарх. Вот, на левой руке у меня Адамчик, обретший новое тело, а на правой – его брат Сам.

Повисла тишина. Старый слепой Атлант молчал. Риммон тоже. А что говорить?

– Я жду.

Золотой Змей откашлялся.

– СаламМир – козел.

Эвенор расхохотался.

– Да, это ты… – он отсмеялся и продолжил. – Конечно, ты. Ну, здоров будь во веки вечные Жучара-Лжец, Жучара-Вор.

– И тебе, великий Эвенор, здоровья, новых глаз и всех зубов.

– Каким ты был, таким ты и остался. Но где же брат твой?

– Не сторож брату своему, и уж тем более не рот. Он скажет сам.

– Да, сам скажу. Ведь я же Сам, стало быть, я сам могу сказать. Он брат мне, я ему, мы кровью связаны вовек, и души слиты будто в бронзе, медь и олово, в одном… ЧЕРТ! Я от вас уже заразился! Можно без стихов? Давайте к делу!

– Да, вы похожи. Не важно, кто как выглядит, ваши души сто крат переплелись. Ну, Жучара… Ты пришел за своим добром? Забрать желаешь в этот миг?

– Да, Этнарх. Уже пора.

– Да будет так, – старик громко хлопнул в ладоши, от чего Риммон и Тварюшка подскочили метра на полтора. – Эй, кто-нибудь! Несите Ключ от сундука, шкатулки, ящичка, футляра! И поскорее разгильдяи, мне время уж творить, подать сюда пяток секретарей!

Прибежал гигантский сорокаметровый мальчик и, почтительно поклонившись, подал слепцу Ключ. Один. Зато какой! Любой Буратино бы обзавидовался.

Ключ размером с три Риммона, явно золотой. Такая тончайшая резьба ни Атланту с его лапищами, ни Человеку с его отсутствием понимания истинной красоты ни в жизнь не удастся.

Эвенор с кряхтением поднялся с трона и вполне целенаправленно, уверенно, ни на что не натыкаясь, зашагал к выходу.

– Я буду скоро, вам тут ждать велю событий,

Достойных воспеванья… в скрижалях… А, тьфу, чтоб ты провалился со своими скрижалями! Ждите!

– Слышь, Палкосуев, а он что, шизик?

– Апалко-Суеф.

– Ага, я так и сказал. У него шиза, да? То как нормальный себя ведет, то клинит его.

– Великий Этнарх очень стар. Он родоначальник всех Атлантов, мы все его дети, внуки, правнуки… Чтим его. Так что будь вежлив, прошу тебя.

– А все же?

– Ну… Когда Эвенор в битве за…

– Опять эти сплетни??? НЕ БЫЛО НИКАКОЙ БИТВЫ! Было предательство, измена!

– О, Этнарх, прости, я не видел, как ты вошел.

– Не видел? А глаза, глаза тебе зачем даны, безмозглый ты баран!

Величье мира постигать, и замечать, и примечать, и видеть!

А более всего, смотреть на старшего обязаны они, величье мудрости

Чтоб запечатлеть в скрижалях… ДА ЕПЕРНЫЙ ТЕАТР!!!

Старик, чем-то сильно огорчился и рухнул в свое неудобное, каменно-холодное кресло.

– Вот. Забирай, – и он протянул слегка дрожащую руку. Посередине ладони стоял огромный, ну для Риммона огромный, а для атланта крохотный, фиолетовый чемодан на колесиках, облепленный со всех сторон стикерами и самоклейками с непонятными то ли логотипами, то ли рунами, то ли еще чем-то.

Золотой Змей осмотрел чемодан со всех сторон, понюхал, лизнул и кивнул обеими головами.

– Да, это он. Брат, возьми его, пожалуйста.

Риммон не стал препираться и взялся за выдвижную ручку. Чемодан тут же уменьшился до приемлемых, пригодных к транспортировке размеров.

Тварюшка перепрыгнул на руку Эвенору и пополз к плечу. Долез до уха, и что-то горячо зашептал. Этнарх молча кивал. Потом хмыкнул и сказал лишь одно слово: «Хорошо».

Золотой Змей полез обратно, но неловко оступился на пока еще слабых лапках и кувырком скатился куда-то в складки одежд старца-великана.

– Ночевала змейка золотая, на груди атланта-великана… – в полголоса продекламировал Риммон и улыбнулся. Ручка чемодана приятно лежала в ладони. Дело было почти сделано.

Тварюшка выпутался, выбрался из складок и, извиняясь, засеменил в сторону протянутой полемархом ладони.

– Апалко, прими у Адамчика тринадцать драгоценных песчинок, и спрячь понадежней. Это волшебные песчинки, за каждую отвечаешь головой. Не повтори судьбы Меркулоха.

– Слушаюсь, Этнарх.