АтриуМ

Значит, остается только идти вперед. Оставаться здесь – обрекать себя на верную смерть. Воды кругом полно, а вот с едой придется туго. Кажется, в рюкзаке есть немного галетного печенья и пара энергетических батончиков, но с такими запасами тоже долго не протянуть. Нужно просто найти то место, где поймать сигнал будет проще. Необходимо отыскать место, которое будет ближе к поверхности.

А для этого нужно забыть об ужасе и сумраке. Как это кажется просто.

Черное жерло ледяного тоннеля жадно всматривалась в хрупкий силуэт Алексы сотнями глаз полной темноты. Она повернулась к нему лицом, опустила рацию в карман и осторожно двинулась вперед, сжимая в правой ладони надежную и успокаивающе тяжелую рукоятку ледоруба.

6

Сколько времени прошло с момента пробуждения, Алекса не знала. Часы, привычно надетые на левой руке – подарок Карстона на их помолвку, остановились на пятнадцати минутах шестого. Значит, без сознания она провела порядка трех часов – долгий, но, видимо, недостаточный срок, чтобы буря наверху улеглась. Алекса с ужасом представляла себе бесновавшийся над головой снежный ад, ревущий и напирающий на клыки Цугшпице все с новой и новой силой. Секундная стрелка, кажется, прилипла к циферблату, и теперь издевательски фосфоресцировала в густой и липкой темноте ледяных тоннелей, стоило ей взмахнуть рукой. В результате она сняла часы и сунула их в боковой карман своей лыжной куртки. Там они будут в большей сохранности, если что-то пойдет не так.

Алекса двигалась вперед медленно и осторожно, стараясь считать маленькие шаги – стоит ускориться, и можно будет считать приключение законченным – скользкие ледяные плиты под ногами не терпят спешки. Любое неверное движение чревато куда большими проблемами, чем есть сейчас. Впрочем, куда можно попасть, если следовать через глотки этих кристально-голубых катакомб, она даже не могла себе даже представить. Возможно, тянутся до заснеженного Гармиша, может, закольцованы под ущельем, а может, ведут до самой Швейцарии. Она загнанно обернулась, пытаясь охватить взглядом пройденное расстояние, но уткнулась в привычную голубую темноту – с таким же успехом, можно пытаться сосчитать звезды на небе в бурю, или камешки на дне моря в шторм.

Вероятно, прошло уже несколько часов непрерывных блужданий, прежде, чем Алекса успела заметить пугающую закономерность – ледяные колонны, подпирающие низкий потолок стали толще, их формы казались все более нереальными и сюрреалистичными, а пол под ногами, медленно, но верно начал идти вперед под тупым углом. Она не поднималась вверх, как думала изначально, а спускалась все ниже и ниже. Сперва Алекса хотела повернуть назад, но вспомнила снежную перину в конце коридора и в ужасе отказалась от этой идеи. Если уж искать выход, то только там, впереди, куда бы не привели ее темные тоннели – глубокие, молчаливые, лишенные развилок и поворотов, за что Алекса была бесконечно благодарна судьбе. В таком лабиринте заблудиться проще, чем досчитать до десяти, а о том, чтобы найти из него дорогу обратно, не могло идти даже речи.

Она старалась не думать о том, откуда могли возникнуть под таким местом, как ущелье Партнахкламм, эти чудовищные катакомбы. Создала ли их обезумевшая природа, или вытесал человек, но труд к этому творению был приложен циклопический. Впрочем, зачем людям вгрызаться в ледник, пытаясь устроить себе убежище на такой сумасшедшей глубине? Может, это старый лаз контрабандистов? Или секретные укрепления, поросшие льдом, оставшиеся еще с войны? Но кто способен жить здесь, и кому придет в голову такая нелепая мысль?

«Это все рассказ Поля, – думала Алекса осторожно преодолевая очередной каменный спуск в никуда, – Это его история тебе действует на нервы. Не будь идиоткой, девочка. Ты живешь в том мире, где вот-вот разразится Третья Мировая, а тебя пугает история о людоеде, которого и на свете не существовало. Это просто пещера, где слишком скользко и слишком темно. И слишком холодно».

Холод. Эта проблема была куда важнее, и куда страшнее всяческих историй, придуманных полупьяным проводником. Алекса никогда не думала, что холод может быть таким – жестоким, липким, насыщенным, вгрызающимся в плоть и кости и обжигающим горло, как жидкий огонь. Сколько человек способен выдержать в таких условиях, прежде, чем превратится в окоченевший труп, покрытый инеем в абсолютной темноте? День? Сутки? Неделю? Сколько вообще существует стадий обморожения, и какая из них фатальна? Что ты вообще знаешь о холоде, Алекса? Не о холоде, а о Холоде, с большой буквы?

Она никак не могла собрать в голове всю информацию, хотя старательно пыталась отвлечься этими мыслями от ужаса, который снова и снова захлестывал ее ледяной волной.