Атриум

***

После не самого откровенного разговора с сестрой парень вернулся в свой номер. Он с размаху плюхнулся на кровать, которая отпружинила, подбросив тело вверх. Сергей протяжно выдохнул. Мягкие подушки под головой, чистое пахнущее моющим гелем постельное бельё, и до пылинки вылизанная комната. Всё это сильно отличалось от его родного дома. Было таким идеальным и одновременно холодным. Сергей сейчас всё бы отдал, чтобы вернуться в свою самую уютную каморку, где они всей семьёй смотрели по вечерам телевизор, где он пытался вдалбливать науку в не самый усердный мозг Антона, и где заботливо укрывал маму одеялом, когда та засыпала. Парень представлял это, закрыв глаза. Он думал, что сможет хоть чуть-чуть поспать. Время – будто резина. Так долго и томно. Вот почему приговорённым к смертной казни не говорят их точное время исполнения приговора. Время – самая ужасная пытка.

Сергей открыл глаза. И перед ним тут же мелькнуло наполненное страхом и болью кричащее лицо. Прямо напротив кровати висела копия репродукции Мунка «Крик». Сергей не раз видел эту картину на уроках искусства и истории, и она всегда вызывала в нём не самые приятные ощущения. Он чувствовал тревогу. В жизни парня было не так уж и много радостных вещей, а здесь ещё и просмотр картины не давал никакого удовольствия. Сергей не любил искусство. Оно заставляло копаться в глубинах мироздания и самом себе. А это ещё больше добавляло тревоги. Но с этим уже ничего не поделаешь. Наверное, парень предпочёл бы и не мыслить вовсе, ведь жить так намного проще. Скрываться за маской дурачка, и не вспоминать, какой хаос творится в мире.

И теперь он каждый раз, просыпаясь, будет видеть этот «Крик», который как бы насмехаясь, говорил, смотри, друг, это возможно твой последний день на этом свете. Какой ужас. И Сергею становилось тошно. Тошно оттого, что этот крик отражал его душу.

***

Басы громкой музыки били по ушам, заставляя стёкла дрожать. Яркий свет разноцветными полосками струился по помещению, мигая и переключаясь каждую секунду. Весь верхний этаж горел светомузыкой.

Шакал сидел за стойкой бара, угрюмо пялясь в рюмку. Это был уже десятый шот, но парень не собирался останавливаться. Может, позже он соберётся побуянить, ему захерачат пару раз в нос, и на второй этап пойдёт с красивыми синяками на лице. Вздох, глоток и затем опустошение стакашки одним махом. Блондин морщится. Его выгоревшие волосы отсвечивают сине-зелёным неоном, а цвет глаз пляшет от красно-бордовых до тёмно-синих. Парень разминает шею и опять утыкается в стакан.

За его спиной люди дрыгаются в такт музыке. Все они пьяные, некоторые под наркотой. В принципе, ничего нового. Но Шакал не видел всего этого уже долгих пять лет, и совсем не предполагал увидеть. Тусовки в Паупере были, конечно, не такими шикарными, но что здесь, что там заканчивались одним и тем же. Отличие – будешь ли ты блевать в вычищенный до блеска туалет, или обсосанный и уже заблёванный до тебя толчок, в котором ещё и воняло хуже, чем рядом со скотной фермой.

Вдруг парень почувствовал движение у себя под боком и обернулся. Это оказалась приятная на внешность брюнетка, которая мягко приземлилась на стул, и с лёгкой улыбкой на губах посмотрела на блондина. Шакал выжидающе уставился на неё.

– И что же? – она вдруг вскинула бровь. – Не привет, не пока. Я думала, заключённые полюбезнее будут, – её улыбка стала ещё шире, пока она аккуратно примостила свой подбородок на ладони, опершись локтем на стойку.

– Да ну? – Шакал скривился. Вот уж интересно, откуда эта девица взяла, что он заключённый. На нём написано? – И почему ты так думаешь?

Брюнетка хмыкнула.

– Ну, по выражению глаз. Вас отличает холодность и жестокость в них. А ещё комплекс движений, вы либо до боли уверенны, либо зажаты, как мыши. И самое главное – смотрите на людей как на пушечное мясо. Я угадала?

Это были самые тупые размышления, которые Шакал вообще слышал. Он совсем отвернулся от девушки и попросил бармена плеснуть ему ещё.

– Ладно-ладно, – она нервно хихикнула. – На первом этапе заключённые были в красных куртках.

Шакал молчал. Очевидная же вещь.

– Что ты хочешь? – спросил он, не поворачивая головы.

– Только один вопрос, – девушка загадочно посмотрела на него. Это был последний приём из её комплекса тактик очарования. И он не сработал. – Зачем ты спас того пацана?

Шакал поморщился.

– Какого пацана?

– Его зовут Сергей Мирт.

Да понял он уже, о ком девица говорит. Только и не думал, что зовут Сергей. Какое противное имя.

– Каштановые волосы, зелёные глаза, – девушка продолжила, – да-да, а ещё небольшая родинка под правой щекой, и большие круги под глазами.

Шакал чётко помнил черты лица Сергея. Но совершенно не понимал, зачем ему сейчас эта информация.

– Сестру зовут Маргарита.

И с ней блондин, кажется, уже познакомился.

– Ему семнадцать, кстати.

Шакал прыснул, чуть не подавившись элитным алкоголем.

– Сколько? Семнадцать?

Девушка расхохоталась.

– А-а-а, я всё поняла, – заключила она, видимо, наделав кучу выводов у себя в голове. – А ты, правда, не знал? Ну да, выглядит он действительно постарше.