Атомный век (СИ)

– Есть вероятность, что первая группа погибла именно из-за бронепоезда, – раскрыл Берзалов часть тайны, хотя, конечно, это была всего лишь его догадка. – Плохо, что я в донесении ничего об этом не сообщил. Можно было выслать ударную группу, где-нибудь его перехватить. А вертолёты?.. – вспомнил он и вопросительно уставился на Гаврилова, его осенила идея.

– Ну да… – озадаченно поддакнул тот с очень серьёзным лицом, – получается, что бронепоезд сбил все три? Так не бывает. Несостыковочка. Эх, найти бы того вертолётчика… – вздохнул он.

– Я тоже об этом думал, – признался Берзалов. – Какая-то странная закономерность: все три вертолёта погибли один за одним…

– И в одном месте, – многозначительно добавил Гаврилов, глядя при этом крайне озадаченно на Берзалова.

– Гадать бессмысленно. Сейчас всё узнаем. По крайней мере, о кванторе, а если повезёт, то и о Скрипее. Что это такое за чудо, и в кого стрелял Архипов?

– Тьфу-тьфу… – поплевал Гаврилов через левое плечо и сделал вид, что этим обезопасил все их начинания.

– Кстати, что там Форец, то есть Зуев?.. – спросил вдруг Берзалов.

Он подумал, что бронепоезд вполне может свалиться, как снег на голову именно в это утро. Кто ему мешает по закону подлости? Никто. Правда, накануне рядовому Ивану Зуеву, в виде наказания, а может, и, наоборот, ему вопреки, выдали противотанковую мину и строго-настрого наказали, никуда не сворачивать, а выдвинуться, конкретно, за станцию и заминировать подъездные пути. Мина ТМ-89А срабатывала как от большой массы металла, так и от контакта и вполне могла уничтожить хоть три десятка тепловозов.

– Молчит пока, как воды в рот набрал, – ответил Гаврилов, и голосе его прозвучала неуверенность, мол, как бы Форец глупостей не натворил? Склонен он к этому.

– А связь?.. – напомнил Берзалов.

Не мог он подозревать Гаврилова в разгильдяйстве. Скорее всего, замотался старший прапорщик. Да и по всем оценкам опасность со стороны разъезда была самой минимальной. Только Берзалова что-то тревожило, хотя Спас молчал.

– Полчаса назад разговаривал. Не пойму, глушит нас, что ли, кто-то? Еле-еле слышно. В наушниках гудит чёрт знает что.

– Пошли бойца узнать.

– Да я хотел его снять примерно через полчаса, – доложил Гаврилов, взглянув на часы. – Как только вы сигнал дадите, что всё нормально, я его и сниму.

– Тоже верно… – в раздумье согласился Берзалов. – Но бойца для контроля всё-таки пошли.

С тех пор, как небо стало зеленоватым, локальная связь у них, действительно, работала неважнецки. Рассчитанная на радиус в семь километров, она едва «брала» половину расстояния, и хрипела, и сипела на все лады, как старый ламповый приёмник.

– Мину разряжать не будем, так и оставим, только переведем её в нерабочее положение, – сказал Гаврилов.

– Хорошо, – согласился Берзалов. – А лучше вообще не переводить, не фиг здесь всяким бронепоездам гонять.

– Тоже верно, оставим не разряженной, – легко согласился Гаврилов, хотя, конечно, это было не в традициях армии – оставлять всякие пакостные ловушки. Для кого? Для своих же, русских, только вмиг ставшими разбойниками и бандитами. Но здесь была неизведанная область, и он не возражал, тем более, что второй раз мину использовать было нельзя, ибо если её активизировать второй раз, то она, согласно инструкции, самоликвидируется.

В квантор прокрались со всей предосторожность, на которую были способны, вползли, как улитка: на первой передаче, тихонько, не газуя – сунулись, словно краб из-под камня – на пляж, и огляделись. Только тот, кто ходил по этому пляжу, оставил вполне рельефные следы протекторов.

Мины, которые выставили на ночь на въезде в кванторе, убрали, и экипаж был в полном составе, кроме, разумеется, Кеца и Сэра. Кец устроил маленькую истерику, решив, что накануне самого интересного от него хотят избавиться, но когда его пересадили во второй бронетранспортёр и дали шоколадку, смирился, только хлюпал носом и обиженно косился на Берзалова, как на виновника своих бед. Архипов, который взял над ним шефство, вручил ему лакомство и сказал:

– Ты главное, дождись первого экипажа… мы люди военные, надежные, как наш бэтээр, – и похлопал по его стальному боку.

– Ага… – соглашался с ним Кец, набивая рот шоколадом и косясь на своего благодетеля, как верующий на икону.

Сэр в свою же очередь не отрывая от него взгляда, пускал длинные-длинные слюни и был не менее предан Кецу, чем Кец – Архипову.

Гаврилов прикрывал тыл и дышал в микрофон взволнованно, как спринтер, побивший мировой рекорд. Всё будет хорошо, думал Берзалов, всё будет просто отлично! – уговаривал он сам себя, напряженно вглядываясь в СУО, и не верил, не секунду не верил самому себе – уж очень всё складывалось как-то естественно. К тому же экран был мёртв и кроме второго борта ничего не показывал. Позже вместе со связью и второй пропал, но пока они их видели.

На прощание Гаврилов пошутил:

– Роман Георгиевич, мы вас ждём, как любимую тещу, самое позднее через час.