Атомный век (СИ)

Солнце светило в сторону лагеря, и можно было не опасаться, что их заметят издали. Принялся накрапывать дождь – мелкий, весенний, тёплый. А за горизонтом, который был обложен зеленовато-чёрными тучами, всё ещё беззвучно сверкали зарницы.

– Сейчас… – в тяжёлой военной форме Гуча выглядел массивнее Годзиллы.

Восьмеро сидело у костра, двое – у палаток, что они там делали и вооружены ли, трудно было понять. Один рубил дрова, а ещё один играл роль часового: ходил поодаль, поглядывал по сторонам и откровенно зевал, интересуясь больше содержимым котла, чем окрестностями. Вот у него-то единственного и был автомат – чёрный «абакан» с подствольником, да ещё парочка гранат в кармашках разгрузки.

– Вижу… – как будто сонно ответил Гуча, не отрываясь от прицела.

На это раз лицо у Гучи было более чем внимательным, словно он наконец озаботился ситуацией.

– Ну?.. – встряхнул его Берзалов.

«Гляди, снайпер! – хотелось крикнуть ему, – гляди в оба, от тебя сейчас многое зависит!»

– Вертолётчик… – с придыханием в голосе определил Гуча. – Точно, вертолётчик! Мамой клянусь!

– Мо-ло-о-дец! – похвалил Берзалов и впервые за всё время почувствовал, как удача сама идёт в руки.

На человеке была куртка реглан и кожаный шлем, а ещё запястья на обеих руках были перевязаны грязным бинтом. В наручниках, что ли, его таскали?

– А если это не он, а просто «дуб» в одежде вертолетчика?.. – предположил Гуча и, оторвавшись от прицела, вопросительно уставился на старшего лейтенанта, словно увидел его впервые.

Любил Гуча испортить настроение, очень любил, и вопросы у него были с подковырками, словно он хотел однажды уличить Берзалова в слабости духа. Не дождётесь, подумал Берзалов.

– Тоже верно, – неохотно согласился он, но так, чтобы Гуча осознал свою ошибку, которая заключалась в отрицании очевидного: вертолётчика оставалось только найти. – Остриё пять, слышите меня, – он назвал позывной старшего прапорщика Гаврилова.

– Остриё семь, слышу хорошо, – тотчас отозвался тот.

– Наблюдаем предположительно нашего вертолётчика.

– Где?! – встрепенулся Гаврилов и, кажись, даже подпрыгнул от восторга, забыв о своей извечной степенности пограничника.

– Человек в реглане и шлеме, сидит в центре у костра.

– Ага… ага… вижу... вижу… Что планируете? Стрелять нельзя. Можно зацепить своего.

– Возьми ещё одного снайпера и посади сверху. Доложишься, а я потом к ним выйду. Всё же свои люди, не должны стрелять.

– Ладно… хорошо… – сдержанно оценил Гаврилов. – Но с другой стороны, если они удерживают вертолётчика, то значит, не свои?

Умел он, как и Гуча, не вовремя вывернуть ситуацию наизнанку. Только изнанка эта никому не нужна была. Ясно же, что вертолётчик в лагере. Если мы его найдём, то он нам всё расскажет, а это реальный шанс успеха, который упустить нельзя никак.

– Тоже верно, – согласился Берзалов. – А что вы предлагаете?

Он не стал пользоваться системой «мираж», чтобы не отвлекаться. Да и Гаврилов сам всё видел прекрасно.

– Да, пожалуй, больше и предложить нечего. Разве что разведать получше, точно определиться с нашим вертолётчиком и ударить.

– Можно, – согласился Берзалов, – но вечер на носу, через час стемнеет, можем не успеть. К тому же, обратите внимание, почему они выбрали такое неудобное место? Голый склон насыпи, как на ладони. Схорониться негде.

– А бог его знает... – Гаврилов, должно быть, приник к окулярам, потому что предположил на секунду позже: – Может, они психи? Даже охранение не выставили.

– Психи, не психи, но что-то здесь не то, тянуть нельзя, надо действовать сейчас.

– Может, они кого-то поджидают? Поезда, интересно, ходят?

– Какие поезда? – удивился Берзалов и понял, что оплошал. А ведь он как командир должен был предусмотреть и этот вариант, каким бы диким он ни казался. Вашу-у-у Машу-у-у!.. Пути-то под носом. А раз есть пути, значит, есть и поезд.

– Всякие…

– Я смотрел, рельсы ржавые, – чуть ли не оправдываясь, сказал Берзалов.

– Здесь этих веток – целая узловая станция. Автодрезина может прийти, – гнул своё старший прапорщик.

– Я и не подумал… – признался Берзалов и ещё раз убедился в отменном чутье прапорщика на всякого рода каверзы судьбы. На то он и пограничник, чтобы все варианты отрабатывать. Золото, а не человек.

Пока они обсуждали этот вопрос, пока взвешивали за и против, на позицию прибыл Морозов, о чём незамедлительно Гаврилов и доложил.

– Насчёт поездов мы потом поговорим, – сказал Берзалов. – Предупреди, что стрелять только в том случае, если мне будет угрожать реальная опасность или когда я махну рукой.

– Так точно, – отреагировал Гаврилов. – Всё сделаю, командир.

– Ну тогда я пошёл… – сказал Берзалов так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в его намерениях.

– Удачи!

– К чёрту! – проворчал Берзалов, ощущая, как по спине пробежали мурашки страха.