Атомный сон

– Зато это работает, – раздается голос Ольги. – Запомни – не говори ни одного комплимента! Даже чай не хвали! И прекрати влюблять в себя!

– Я вообще ее не влюблял! – отрезает Антон.

Антон возвращается в реальный мир. Заходит на кухню, садится за стол. Светлана возится с чайником, она явно рада приходу гостя.

– Неудобно вас напрягать, Светлана… – с отвращением к самому себе произносит Антон.

– Напротив. – Светлана смотрит на него. – У меня такое отвратительное настроение – хоть вой. Вы со мной посидите, попейте чаю, ладно? Пусть это будет платой за неурочный прием. – Она пытается улыбнуться.

Антон кивает.

Двор перед домом Егора. В тени деревьев виден смутный силуэт – это Лариса, упущенная Антоном вампирша. Она смотрит вверх, на светящиеся под самой крышей окна. Временами непроизвольно сглатывает.

– Что, на слюну исходишь? – слышится насмешливый женский голос.

Вампирша резко оборачивается. В нескольких шагах за ее спиной стоит ведьма Алиса из Дневного Дозора. Вампирша шипит, делает к ней шаг – и отшатывается, когда Алиса выставляет перед собой руку. От руки идет багровый свет…

– Не дергайся, дура, – презрительно говорит Алиса. – Ты говорить-то не разучилась?

Вампирша снова сглатывает, хрипло произносит:

– Нет…

– И то ладно, – говорит Алиса. – Тебе твой дружок успел что-нибудь рассказать? Про Темных и Светлых, про Ночной и Дневной Дозоры?

Лариса кивает.

– Хорошо. Тогда ты должна понимать – за мальчишкой присматривают. В квартире – засада Ночного Дозора. Понимаю, как тебе хочется его крови, – сочувственно произносит Алиса, – но если ты пойдешь туда – тебя уничтожат.

– Мне… мне уйти? – спрашивает Лариса.

– Нет, дура. Тебя все равно поймают.

Лариса скалится, но подступить к Алисе боится.

– У тебя единственный шанс, – проникновенным голосом говорит Алиса. – Вымани паренька к себе. Подберись поближе – и вымани. Он уже поддавался на твой зов, он не сможет долго сопротивляться. Вымани, схвати – но не трогай! Ни в коем случае не трогай! Используй как заложника. Веди переговоры со Светлыми. Пусть придет тот Светлый, что убил твоего друга. Пусть они дадут обещание не трогать тебя.

– Если не дадут? – с усилием, будто говорить ей трудно, спрашивает Лариса.

– Тогда дерись, – улыбается Алиса. – Выпей кровь мальчишки, это даст тебе силы. Разорви на клочки этого Светлого… ведь он убил твоего любимого. Впрочем, достаточно убить мальчика на его глазах. Он обещал ему защиту. А Светлый, нарушивший обещание, умирает.

Лицо Ларисы искажает злобная гримаса. Алиса тает в воздухе, исчезает. Лариса снова смотрит на окна. Потом переводит взгляд на крышу дома…

Антон и Светлана пьют чай. Светлана, чуть оживившись, рассказывает:

– А еще мы с родителями ездили в Грушинку, на фестиваль… знаете?

Антон кивает:

– Да. Не люблю самодеятельной песни, тем более в таких масштабах. Сидят тысячи людей, бренчат друг другу на гитарах, поют песни об одном и том же…

– Ну не всем же быть великими певцами… – говорит Светлана.

– Фальшивое в этом что-то, – убежденно говорит Антон. – Или пой песню по-настоящему, чтобы ее слушали тысячи, миллионы. Или пой друзьям, которым не песня важна – а ты сам.

– Разве не может быть тысячи друзей? – спрашивает Светлана.

Антон молчит. Потом качает головой:

– Нет. Не может быть тысячи любимых. Не может быть тысячи друзей. Когда любишь, когда дружишь – отдаешь часть своей души. Какая бы она у тебя широкая ни была – на тысячу не поделишь. В лапшу изрежешь, каждому достанется огрызок… ленточка на память. Разве это дружба? Друг – это тот, кому ты нужен часто. Ты весь, а не маленький кусочек тебя.

Светлана пожимает плечами.

– Пусть не друзья. Но все-таки – товарищи. Приятели. Хорошо было… – Она опускает глаза.

– А сейчас не ездите? – спрашивает Антон.

Светлана качает головой:

– Нет.

И внезапно добавляет:

– Мама болеет. Тяжело болеет.

Антон настораживается:

– Светлана… вы из-за этого так расстроены?

Светлана не поднимает глаз. Смотрит в стол. И вдруг произносит:

– Я предала свою мать.

– Что?

– У нее больные почки. Требуется регулярный гемодиализ… но это полумера. В общем… мне предложили… пересадку.

– Почему тебе? – не понимает Антон.

– Мне предложили отдать одну почку. Матери. Почти наверняка она приживется, я даже анализы прошла… потом отказалась. Я… я боюсь. Как потом жить… как рожать… И мать сама запретила даже думать…

– Светлана, ты не виновата, – говорит Антон. – Никакая мать не согласится на такую жертву.

– Да мне и говорить ей не стоило! – восклицает Светлана. – Пусть бы потом… узнала. А я специально сказала, понимаешь? Знала, что она откажется, потому и сказала! Испугалась! Да ей проклясть меня надо, дуру чертову!

«Антон, ты нашел! – раздается голос Ольги. – Ты молодец! Работай, я на время отвлекусь…»

Временный штаб Ночного Дозора. Ольга говорит Гесе-ру:

– По всему выходит – материнское проклятие. Отсюда такая сила. Но… это ведь такая редкость. Не знаю… – Ольга разводит руками. – Не пойму я людей.

– А на мой взгляд – ничего странного, – произносит Завулон. Усмехается.

Гесер смотрит на него, потом командует: