Атомный поезд. Том 2

Чуть заметно улыбнувшись, Кудасов нажал рычажок на пульте, и из-под пятого вагона выдвинулись шесть громадных лап гидравлических домкратов.

– Шульгин и Петров, проверить опоры домкратов!

Свободным от дежурства операторам не удалось остаться зрителями. Схватив рации, офицеры бросились в тамбур, выхватили из специальных зажимов по лому, отдраили наружную дверь и выскочили наружу. Все шесть лап должны надежно упереться в землю, а они обязаны этому помочь. На этот раз много работать не пришлось: только в одном месте круглая опора неловко легла на край насыпи, Петров поддел ее ломом и как рычагом поставил в более удобное положение.

– Опоры в норме! – доложил по рации Шульгин.

Кудасов нажал кнопку гидравлики. Лапы сильно уперлись в землю, принимая на себя тяжесть боевого вагона и находящейся в нем ракеты. Рессоры немного распрямились, пятый вагон приподнялся на несколько сантиметров, специальные шарнирные соединения переходов изменили угол наклона.

– Вес на домкратах! – подтвердил Петров.

– Проследите сброс крыши! – скомандовал Кудасов и нажал следующую кнопку.

Старший лейтенант уже вошел в роль. Ефимов, Белов и Сомов отмечали, что он держится уверенно, а что еще более важно – все делает правильно. Сомов держал в руках хронометр и следил, укладывается ли новичок в норматив. Пока он шел с опережением графика.

Снаружи раздался треск, крыша пятого вагона сдвинулась с места и начала приподниматься. С одной стороны она поднималась выше, чем с другой, и в конце концов со звоном упала на насыпь и скатилась вниз, словно огромные салазки.

– Крыша сброшена! – доложил Шульгин.

– Отследить выход направляющей! – приказал Кудасов, поворачивая тумблер в красном секторе пульта.

Из обескрышенного вагона стала подниматься толстенная стальная труба со сферической головкой. Через несколько минут она выпрямилась и нацелилась в зенит. Для случайного наблюдателя столь откровенная трансформация вагона обычного с виду поезда оказалась бы столь же шокирующей и циничной, как зрелище высунутого из ширинки в общественном месте полового члена. Но случайных наблюдателей не было на сто километров в округе.

– Направляющая вышла и заняла стартовое положение! – отрапортовал в очередной раз Шульгин.

– В укрытие! – приказал Кудасов.

Укрытием считался сам БЖРК. По многократным конструкторским расчетам, огненная стрела стартующей «Молнии» оставалась в цилиндрическом контейнере и из него выбивалась вверх. На всякий случай крыша четвертого вагона была дополнительно покрыта тугоплавким жароотражающим сплавом. Шестой, технический вагон дополнительно не защищался, поскольку личного состава в нем не было.

Кудасов вывел на экран координаты БЖРК, координаты цели и все сопутствующие цифры поступивших вводных, быстро защелкал компьютерным калькулятором.

– Стартовая широта… стартовая долгота… широта точки попадания… долгота точки попадания, – тихо повторял он, как бы контролируя собственные действия.

Условия на трассе полета были, в целом, благоприятными, поправок приходилось вводить немного. Сменяющиеся в уголке экрана цифры времени подгоняли дебютанта, он с трудом сдерживал позывы торопливости.

«Главное, ничего не забыть!» – билась в голове тревожная мысль.

Но он уже забыл. В череде жестко регламентированных по последовательности операций он забыл сбросить крышку контейнера-направляющей. Не особо искушенный во всех процедурах пуска Ефимов этого просто не заметил, майор Сомов еще меньше разбирался в сложностях запуска, операторы Половников и Козин тоже пропустили просчет. И только полковник Белов зафиксировал ошибку. Но промолчал.

Теоретически, запуск ракеты при закрытой крышке контейнера мог привести к обычному, неядерному – тепловому взрыву, с разрушением направляющей, а возможно и всего боевого вагона. Практически, такой исход исключался, потому что автоматика просто-напросто блокирует в подобном случае систему зажигания. В итоге – срыв запуска или нарушение нормативного времени. Здесь совершенно очевидно соотношение причины и следствия, на поверхности лежит вопрос о виновных, причем сама по себе ситуация не связана с угрозой для жизни и здоровья личного состава. Как говорится, о лучшем и мечтать нельзя! Полковник Белов с жадным любопытством наблюдал за действиями ненавистного ему старшего лейтенанта.

В вагоне царила непривычная тишина, слышалось только щелканье клавиатуры и монотонное бормотание Кудасова:

– Поправка на ветер – ноль один, на вращение Земли – ноль две сотых, гравитационный коэффициент – ноль ноль одна…