Атомный поезд. Том 2

Изысканно и тихо заиграл оркестр. Диссонансом новой музыке явились четверо ввалившихся в зал людей. В грязной помятой одежде, они еле держались на ногах. Но не от выпитого. На лицах были ссадины и кровоподтеки, у одного вдребезги разбиты губы. Они подошли к притихшим землякам и, размахивая руками, стали что-то гортанно кричать, перемежая родной язык густым русским матом. Но тут вновь наступила тишина. Все четверо опасливо оглянулись на Алика, после чего застыли как соляные столбы.

Один из хмурых парней подошел к Степану Григорьевичу.

– Может, поставить черножопых на перья? Они совсем обнаглели!

Тот покачал головой.

– Не надо пока. Просто объясни им порядок. И пришли ко мне старшего.

Подбежавшая официантка быстро наполнила бокалы. Александр из своего отпил лишь немного, и Степан Григорьевич недовольно спросил:

– Разве я угощаю плохим коньяком?

– Нет, просто это слишком большая порция…

– Разве чудесное спасение не стоит, чтобы за него выпить? При другом раскладе ты бы лежал на улице с разбитым черепом и переломанными костями. А сейчас сидишь за хорошим столом, живой и невредимый. Так что пей!

Александру не понравился этот тон, но он все же выпил бокал до дна. В голове сразу зашумело.

– Извините нас, это недоразумение, – к столику подошел невысокий полный кавказец с округлым животом и узенькими седыми усиками. Он был похож на колобка. На его лице застыло почтительное выражение вежливого внимания.

– Ребята горячие, Оганес хотел пригласить девушку, только и всего…

– С ним будет особый разговор, – безразличным тоном произнес Степан Григорьевич. – А ты собери со своих друзей по пятьсот баксов. Вас сколько, десять? Перемножь по-быстрому…

– Но…

Смуглое лицо побледнело.

– Дрались только трое…

– А остальные их не остановили! Значит, все виноваты! Даю тебе пять минут.

Колобок заметно растерялся.

– У нас столько не наберется…

Степан Григорьевич безразлично махнул рукой.

– Это не мой вопрос. Пять минут. А потом… Сам знаешь: счетчик и все такое… И пусть подойдет этот, как там его… Оганес.

Губы Оганеса напоминали сырой бифштекс.

– Ишвините, – прошепелявил он и протянул раскрытую ладонь, на которой лежали три выбитых зуба, как доказательство искупления вины.

– Ты мою племянницу обидел, гнида! – будущий мэр Кротово приподнялся из-за стола. – Извиняйся как положено, сука! На колени!

– Што?.. – Оганес попятился.

– Быстро! На колени!

Тот затряс головой и понизил голос.

– При семляках не могу… Потом стану…

– Алик!

Телохранитель подошел вплотную и коротко ударил Оганеса в живот. Ноги у него подогнулись и он упал на колени. Золотые зубы вновь рассыпались, на этот раз по потертому деревянному полу.

– Теперь извиняйся!

– Ишвините…

– Лучше извиняйся, искренней!

– Ишвините, я больфе не буду… Ишвините…

Такого в кротовской чайной еще не видели. Посторонние посетители начали поспешно расплачиваться и расходиться. На друзей Оганеса эта сцена тоже произвела впечатление. Колобок бочком скользнул к столу и положил что-то завернутое в салфетку.

– Здесь две тысячи и часы. Швейцарские, золотые… Больше нету…

– Ладно, черт с вами! – Степан Григорьевич самолично наполнил бокалы. – Пошли отсюда! И имей в виду, я никому не позволю делать здесь погоду!

– Давайте за справедливость, – он поднял свой бокал.

– И за тех людей, которые умеют ее устанавливать! – Оксана весело рассмеялась и первой чокнулась с будущим мэром. – Саша, что же ты?

Александр тоже выпил. И тут же почувствовал, что эта порция была лишней. Она отделяла просто выпившего человека от пьяного.

– Я открою тебе один секрет, – продолжала смеяться изрядно охмелевшая Оксана. – Это Степан Григорьевич оставил тебя в Тиходонске. Ну, в смысле здесь, недалеко…

Степан Григорьевич поморщился.

– Не надо об этом…

– Как не надо? Как раз надо! Но зачем ты… зачем вы посадили его на этот дурацкий поезд?

Несмотря на свое состояние, Александр ударил жену по ноге. Она вздрогнула, но по инерции закончила фразу:

– Теперь я его месяцами не вижу дома…

Александр пнул ее еще раз.

– Перестань болтать!

– Ой, что ты делаешь! У меня будут синяки!

Ресторанный зал опустел, но оркестр оставался на месте.

– Давайте вальс! – приказал Степан Григорьевич. И протянув Оксане руку, не то спросил, не то скомандовал:

– Позвольте вас пригласить, прекрасная дама!

– Ой… Саша, ты не возражаешь?

– Нам пора ехать, – с трудом вымолвил он.

– Да, конечно… Я быстро…

У Саши кружилась голова, и он понял, что сейчас будет блевать.

В пустом зале Степан Григорьевич картинно танцевал с Оксаной, Алик о чем-то беседовал с официанткой. Стараясь не привлекать внимания, Саша встал и, с трудом удерживаясь на ногах, двинулся в сторону вестибюля. Пол качался, как палуба корабля в шторм. Горло душила какая-то петля. Он распустил ее и бросил галстук под ноги. Едва он с трудом добрался до туалета, как его вывернуло наизнанку. Это повторялось несколько раз, в перерывах он, навалившись на подоконник, прижимался пылающим лбом к прохладному матовому стеклу.

Потом доброжелательно сюсюкающая официантка привела его в какую-то комнату и уложила на диван.

– Где… где Оксана? – спросил он.