Атомный поезд

Чуть заметно улыбнувшись, Кудасов нажал рычажок на пульте, и из-под пятого вагона выдвинулись шесть громадных лап гидравлических домкратов.

— Шульгин и Петров, проверить опоры домкратов!

Свободным от дежурства операторам не удалось остаться зрителями. Схватив рации, офицеры бросились в тамбур, выхватили из специальных зажимов по лому, отдраили наружную дверь и выскочили наружу. Все шесть лап должны надёжно упереться в землю, а они обязаны помочь этому. На этот раз много работать не пришлось: только в одном месте круглая опора неловко легла на край насыпи, Петров поддел её ломом и как рычагом поставил в более удобное положение.

— Опоры в норме! — доложил по рации Шульгин.

Кудасов нажал кнопку гидравлики. Лапы сильно упёрлись в землю, принимая на себя тяжесть боевого вагона и находящейся в нём ракеты. Рессоры несколько распрямились, пятый вагон приподнялся на несколько сантиметров, специальные шарнирные соединения переходов изменили угол наклона.

— Вес на домкратах! — подтвердил Петров.

— Проследите сброс крыши! — скомандовал Кудасов и нажал следующую кнопку.

Старший лейтенант уже вошёл в роль. Ефимов, Белов и Сомов отмечали, что он держится уверенно, а что ещё более важно — все делает правильно. Сомов держал в руках хронометр и следил, укладывается ли новичок в норматив. Пока он шёл с опережением графика.

Снаружи раздался треск, крыша пятого вагона сдвинулась с места и начала приподниматься. С одной стороны она поднималась выше, чем с другой, и в конце концов со звоном упала на насыпь и скатилась вниз, словно огромные салазки.

— Крыша сброшена! — доложил Шульгин.

— Отследить выход направляющей! — приказал Кудасов, поворачивая тумблер в красном секторе пульта.

Из обескрышенного вагона стала подниматься толстенная стальная труба со сферической головкой. Через несколько минут она выпрямилась и нацелилась в зенит. Для случайного наблюдателя столь откровенная трансформация вагона обычного с виду поезда оказалась бы столь же шокирующей и циничной, как зрелище высунутого из ширинки в общественном месте полового члена. Но случайных наблюдателей не было на сто километров в округе.

— Направляющая вышла и заняла стартовое положение! — отрапортовал в очередной раз Шульгин.

— В укрытие! — приказал Кудасов.

Укрытием считался сам БЖРК. По многократным конструкторским расчётам, огненная стрела стартующей «Молнии» оставалась в цилиндрическом контейнере и из него выбивалась вверх. На всякий случай крыша четвёртого вагона была дополнительно покрыта тугоплавким жароотражающим сплавом. Шестой, технический, вагон дополнительно не защищался, ибо личного состава в нём не было.

Кудасов вывел на экран координаты БЖРК, координаты цели и все сопутствующие цифры поступивших вводных, быстро защёлкал компьютерным калькулятором.

— Стартовая широта… стартовая долгота… широта точки попадания… долгота точки попадания, — тихо повторял он, как бы контролируя собственные действия.

Условия на трассе полёта были в целом благоприятными, поправок приходилось вводить немного. Сменяющиеся в уголке экрана цифры времени подгоняли дебютанта, он с трудом сдерживал позывы торопливости.

«Главное, ничего не забыть!» — билась в голове тревожная мысль.

Но он уже забыл. В череде жёстко регламентированных по последовательности операций он забыл сбросить крышку контейнера-направляющей. Не особо искушённый во всех процедурах пуска Ефимов этого просто не заметил, майор Сомов ещё меньше разбирался в сложностях запуска, операторы Половников и Козин тоже пропустили просчёт. И только полковник Белов зафиксировал ошибку. Но промолчал.

Теоретически запуск ракеты при закрытой крышке контейнера мог привести к обычному, неядерному — тепловому взрыву с разрушением направляющей, а возможно, и всего боевого вагона. Практически такой исход исключался, потому что автоматика просто-напросто блокирует в подобном случае систему зажигания. В итоге — срыв запуска или нарушение нормативного времени. Здесь совершенно очевидно соотношение причины и следствия, на поверхности лежит вопрос о виновных, причём сама по себе ситуация не связана с угрозой для жизни и здоровья личного состава. Как говорится, о лучшем и мечтать нельзя! Полковник Белов с жадным любопытством наблюдал за действиями ненавистного ему старшего лейтенанта. В вагоне царила непривычная тишина, слышалось только щёлканье клавиатуры и монотонное бормотание Кудасова:

— Поправка на ветер — ноль один, на вращение земли — ноль две сотых, гравитационный коэффициент — ноль ноль одна…