Атомный поезд

— С чего вы взяли эту чушь? — грубо спросил он.

Виктор пожал плечами и с надеждой посмотрел по сторонам, как будто надеясь, что коллеги подтвердят обоснованность его предположения. Однако все прятали глаза.

— Ну, не знаю, — неопределённо ответил Половников. — Просто мне показалось, что вы чем-то взволнованы. Если это не связано с запуском, то, может, дома неприятности…

Испепеляющий взгляд Белова пригвоздил оператора к креслу. Виктор заёрзал на месте, проклиная себя за излишнее любопытство.

— У меня всё в порядке и дома и на службе, — желчно процедил сквозь зубы Евгений Романович. — Я трижды запускал тактические ракеты и один раз МБР. Так что мне волноваться не с чего! А вот вам я рекомендую заниматься своими делами, а не совать нос в чужие. Всё ясно?

— Так точно, товарищ полковник, — Половников наклонился к планшету с картой.

Белов вновь зашагал взад-вперёд, но тут же понял, что таким образом выдаёт своё нервозное состояние, и остановился, делая вид, что рассматривает обстановку на большой карте земного шара. Он был дважды унижен. Во-первых, за боевым пультом сидит не он, полковник Белов, многолетний командир пуска и ветеран ракетных войск, а сопливый мальчишка, недавний выпускник училища, у которого молоко на губах не обсохло! А во-вторых, про эту дуру Ирину знает уже весь гарнизон. К тому же она связалась с этой куклой — женой сопляка! От одной мысли, что старший лейтенант Кудасов в курсе его семейной драмы, Евгений Романович приходил в бешенство. Куда ни кинь — всюду клин, как говорится. А вернее, всюду этот сопляк!

Полковник бросил взгляд на наручные часы. Время стремительно приближалось к часу «Ч». По лицу сопляка не скажешь, что он волнуется… То, что его посадили на запуск, ещё можно пережить: в случае неудачи его карьере конец. Но то, что он смакует семейные неурядицы командира, — этого простить нельзя!

— Внимание, смена! — вдруг громко скомандовал Кудасов и прильнул к экрану. — Поступил боевой приказ! Всем пристегнуться!

На мониторе бежали буквы боевого приказа и координаты поезда и цели. Одновременно такой же текст поступил на компьютеры начальника поезда и контрразведчика. Через минуту подполковник Ефимов и майор Сомов появились в вагоне запуска.

С этого момента штаб перемещался из третьего вагона в четвёртый, а командование переходило от подполковника Ефимова к старшему лейтенанту Кудасову. Тот надеялся на поддержку опытного наставника, но полковник Белов демонстративно отошёл к свободным от дежурства операторам, обозначая себя в качестве зрителя.

— Надо остановить поезд, товарищ подполковник, — не приказал, а попросил Кудасов. Запуск его не волновал, он чувствовал ракету, как часть своего тела и не сомневался, что ткнёт ею в цель с такой же лёгкостью, как может ткнуть пальцем в любую из кнопок пульта. Но командовать старшими по должности и званию он не умел. И времени научиться не было.

— Есть! — чётко ответил Ефимов. Белов подумал, что подполковник издевается над сопливым выскочкой, и даже хотел улыбнуться. Но Ефимов и не думал издеваться. Он был дисциплинированным офицером и выполнял свои служебные обязанности в сложных условиях боевого пуска.

Начальник поезда слегка отстранил дежурного оператора Половникова и повернул к себе микрофон внутренней связи.

— Внимание, говорит начальник поезда! — властно сказал он. — Получен боевой приказ запуска. Приказываю остановить поезд. Подразделению охраны выставить оцепление! Объявляется боевая тревога! Запрет на пользование средствами связи снимается! Командование переходит к командиру пуска старшему лейтенанту Кудасову!

Оцепеневший от напряжения Кудасов не понял, что начальник поезда отдал за него три важных приказа. А Белов понял. Внезапно до него дошло, что за пультом сидит не сопливый, обречённый на неудачу юнец, а офицер, с которым все окружающие связывают выполнение особо важного задания. Сейчас на него работает весь экипаж БЖРК, да и несколько сот военнослужащих из других подразделений. И если он оправдает надежды, то приобретёт совершенно другой социальный статус. Настолько серьёзный, что окажется не по зубам полковнику Белову.

Включились тормоза, застопорившиеся колеса, высекая искры, скрежетали о рельсы, сила инерции бросила всех вперёд. Дежурных операторов удержали привязные ремни, Петров отлетел вдоль стены в сторону и упал, Шульгин успел ухватиться за кронштейн, его развернуло и ударило о стену. Остальные предусмотрительно вцепились в закреплённые столы и стулья, благодаря чему удержались на ногах.

Торможение закончилось, состав замер. Из первого и последнего вагона пружинисто выпрыгнули бойцы подразделения охраны, они привычно развернулись в цепь и, подчиняясь команде старшего лейтенанта Гамалиева, принялись разбегаться, расширяя кольцо вокруг остановившегося БЖРК. В ста метрах от поезда они залегли, ощерившись автоматами и пулемётами во все стороны света. Гамалиев поднёс к лицу рацию.

— Товарищ старший лейтенант, оцепление установлено, докладывает старший лейтенант Гамалиев! — чётко доложил он.