Атомный пирог

— Расслабьтесь, — произнёс полиграфолог. — Мы просто поговорим о том, о сём. Я даже не буду включать эту машину поначалу.

И тут-то я и вспомнила! Расслабиться! Отец говорил, что, по сути, детектор лжи измеряет не содержание сказанного тобой, а твоё волнение. Считается, что если человек говорит неправду, то он нервничает, и это отражается на пульсе, ритме сердца и потливости. Значит, если внушить самому себе, что беспокоиться не о чем, и искренне поверить в свою неправду, то и машина, и оператор обмана не заподозрят… А перед тем, как перейти к важным вопросам, непременно ещё спрашивают что-нибудь неважное: типа, как меня зовут, где нахожусь, какой сезон сейчас… Это нужно для того, чтобы измерить обычный для испытуемого уровень волнения, посмотреть, как он ведёт себя, когда говорит то, в чем сомневаться не приходится. Значит, на этих первых вопросах как раз-таки надо заставить себя волноваться: пускай думают, что я по жизни дёрганая. А при важных вопросах я наоборот должна буду заставить себя быть как можно более равнодушной. Если повезёт, уровень нервности получится одинаковым там и там…

— Вы сидите на стуле? — спросил испытующий.

Как бы заставить себя волноваться? Наверное, надо представить что-то волнительное в любовном смысле… Я представила Элвиса, как он вихляется.

— Да.

— Вам семнадцать лет?

Нет, Элвис не работает… Лучше что-нибудь ужасное представлю… Вот как люди умирают, например… О, пускай он сам и умирает! Например, было бы жутко, если бы он свалился с какого-нибудь небоскрёба… Или его коммунист бы какой застрелил…

— Да.

— Вы сейчас в СССР?

Ладно, что уж. Не до Элвиса сейчас. Чего я действительно боюсь — так это того, что меня сочтут неподходящей для убийства Сталина и пустят в расход. Хотя того, что наоборот сочтут подходящей, тоже боюсь. Представлю-ка я, как стреляю в него там, на Красной площади… Это всё-таки страшно — убить человека…

— Да.

— Вы лежали в психбольнице?

Ещё как лежала! Я буйная! Кстати, папа говорил, что сумасшедших проверять на полиграфе бесполезно. Так что если я буду выдавать какие-то странные реакции, это вовсе не значит, что я собираюсь кого-то там обмануть! Я просто ку-ку… О, кстати, ещё папа говорил, что напряжение можно вызвать у себя, если решать математические задачи! Ну-ка, попробуем перемножить 538 на 334…

Когда пошли более серьёзные вопросы, я перестала умножать, а уставилась на один из кирпичей в стене ангара и сказала себе мысленно: «Что может быть не так? Элвис всё предусмотрел. Он меня любит. Он выбрал меня. Я из поклонниц его лучше всех. Скоро мы спасём человечество от Сталина, долетим до Западного Берлина и будем счастливы… Хотя, возможно, пока мы будем лететь, деления Берлина на восточный и западный уже не будет. Узнав, что тиран умер, вдохновлённая Восточная Европа тут же сбросит социалистические оковы и соединится со свободным миром…»

— Вы собираетесь быть на параде физкультурников?

— Да.

— Вы собираетесь быть там внутри муляжа атомной бомбы?

— Да.

— Вы собираетесь выстрелить в Сталина?

— Да.

— Вы доверяете Элвису Пресли?

— Да.

Ещё бы! Это мой певец любимый. Ни разу меня не обманывал: в отличие от этого типа, с которым я тут живу!

— Вы собираетесь обмануть Элвиса?

— Нет.

Как я его обману? Я же даже с ним не знакома! Всё наше общение ограничилось одним прикосновением с бакенбарде и одной попыткой снять ботинок…

Полиграфолог мурыжил меня больше часа.

— Так что, всё нормально? — спросила я, наконец, отцепившись от проводов. — Я гожусь или как?

— Не мне решать.

Полиграфолог удалился.

Полчаса я сидела одна и гадала, что дальше. Раздумывала, продолжается ли ещё проверка, снимают ли на камеру меня — или в самом деле всё уже закончилось. Потом пришла успокоительная мысль: если б я провалила проверку, меня бы уже застрелили наверняка…

А за мыслью пришла эта женщина в красном. В руке у неё было что-то блестяще-продолговатое:

— Держи, это тебе. Спрячь. Но всегда носи с собой.

— А что это?

В моих руках лежало что-то вроде хромированной рукоятки от отвёртки или другого инструмента. На одном конце, там, где вроде бы полагалось крепиться этому самому инструменту, была еле заметная дырочка. На другом имелась кнопка — утопленная в корпус таким образом, что нажать её была возможность только ногтем.

— Если коммунисты тебя схватят, прижми этот конец к своему телу и нажми кнопку, — сказала женщина.

— И что тогда будет?

— Лёгкий укол и быстрая, безболезненная смерть.

— Хорошая штука!

Надеюсь, в этот раз от коммунистов мне удастся улизнуть. А вот если\когда будет ядерная бомбардировка, я воспользуюсь вашим шпионским прибором! Кстати, у нас в Америке такие штуки были бы нарасхват. Почему их не продают? Можно было бы рекламу запустить по телевизору: «После атомной бомбёжки Сэмми умирает в страшных мучениях, а Джонни, у которого есть волшебная палочка фирмы Гомперса, идёт в лучший мир без ожогов и без лучевой болезни»…

— Мне можно идти? Всё нормально?

— Да, сейчас машина отвезёт тебя на станцию. Монетка на метро есть?

— Есть.

— Ну и хорошо.