Атомный пирог

Когда я проснулась, возле меня оказалась тарелка с двумя пирожками.

– Это тебе, – сказала Марина. – Соседка угостила.

– Что за соседка?

– Наталья Петровна из комнаты около ванной.

Оказалось, что в этой квартире живёт сразу много семей, по комнате – на каждую. Чёрт! Мне и в голову не приходило, что можно столько народу в одну коробочку напихать! Сколько же у них ванных на столько спален?..

Кстати, мне как раз неплохо было бы навестить санузел…

Объяснив, где он находится, Марина предупредила:

– Только дорогой особо ни с кем не общайся.

– Да я и не смогу, – сказала я. – Я же языка совсем не знаю.

– Ну, там есть пара человек, который немного болтать по-английский… Если они спросили тебя, кто ты, говори, что коммунистка из Америки… Ведь же коммунистка? Ты иначе не приехать, это верно? Коммунистка или просто сочувствующая?

– Сочувствующая, – бросила я коротко.

– Понятно. Знаешь, что? Скажи, что тебя прислать по линии Молодёжного Интернационала. Контакт обмен опытом. Ладно?

Я совершенно не поняла, о какой-такой линии идёт речь, но не стала спорить. Хотелось скорее отправиться в туалет.

После того, как я вернулась оттуда, шокированная тем, что, во-первых, туалет раздельный с ванной, а во-вторых, он один и туда стоит очередь, Марина предложила пообщаться. Понимаю: она привела в дом совсем незнакомую девушку и всё ж хотела знать, с кем имеет дело. Но и мне было не безынтересно, к кому в гости я заявилась. Так что я решила перехватить инициативу. Попросила:

– Марин, расскажи о себе!

Та была не против:

– Ну… Мне восемнадцать. Родилась в семье рабочих. Комсомол рекомендовали меня языковому училище. Из училища направили на курсы работниц общепита. Оттуда распределили в нашу гостиницу. А от гостиницы комнату дали вот эту… А ты кем работаешь?

– Я не работаю… Я только школу закончила.

– А куда планирует учиться или работа?

– Если честно, даже и не знаю…

– Нужно сначала научилась, а потом уже замуж, – сказала Марина нравоучительно. – Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– И уже замужний… И теперь сбежать от мужа… Признавайся, Эвелина, тебя выдали насильно?

Я не знала, как лучше ответить на этот вопрос, поэтому только нахмурилась и поёжилась. Марина приняла это за «да».

– Ты несчастная… Я так и знала… А кем твои родители работают?

– Мама домохозяйка. А папа… ну… штуки он разные делает.

– Значит, ремесленник… Мой прадед тоже делал кустарное производство до революции… А какая у вас комната?

– Комната?

– Ну, то есть, где вы живёте?

– А… Ну, у нас это… дом свой.

– В деревне?

– В пригороде.

– Это то же самое… О, я так тебе сочувствовать!

Я удивлённо уставилась на Марину.

– Тебе не повезло родиться в такая отсталый страна как Америка! У вас женщина угнетённая. Вы живёте как Россия при царе. У нас тоже так было: деревенская изба, ручное делание, замуж поневоле… Не бойся, Эвелина! Скоро товарищ Сталин освободит вас! Будете жить в вот в таких же квартирах, в высоких домах, в городах!

Я не решилась оспаривать такое видение мира. Спасёт, так спасёт, только дай мне тут ночку заночевать…

– Мне всё-таки домой надо, Марина! Если ты не знаешь, где находится американское посольство, может, найдёшь мне какой-нибудь справочник? Может, есть на карте города?

– Я искать. Но ты не торопиться, здесь ведь лучше.

– Да, но… Дома меня ждут родные. И здесь языка я не знаю. Да и что мне тут делать…

– Если хочешь, я попросить тебя на завод взять. Потом место в общежитии! Понравится! Американец захотел жить в СССР – это очень блестяще! Утереть нос мировому капиталу! Такой был Освальд, в Минске жить, ты слышала?

– Слышала, а как же! Тот, что в Кеннеди стрелял, убить пытался. Хорошо, что не попал.

– Вас обманули! Кеннеди стрелять американский империалисты! Освальда оговорили!

– Зачем империалистам убивать президента?

– Чтобы коммунистов обвинить! Ведь очевидно! Вам врать, а вы верить.

– Ясно, – я решила сменить тему. – У тебя сегодня выходной?

– Да.

– Чем займёмся? Может, прогуляемся? Может, поищем посольство? Где обычно карты продаются… или справочники?

– А еду еще хочешь? – спросила Марина.

– Неплохо бы.

– Тогда пойдём на кухню, сварим суп.

Мы пошли на кухню. Там тоже сушилось бельё. По стенам было развешано множество кухонных принадлежностей. Целых четыре стола делали помещение кухни, и без того небольшое, ужасно тесным; каждый из них был ещё и загромождён разным скарбом или занят людьми. За одним из столов какая-то девочка решала задания по математике. За другим молодая женщина с ложки кормила ребёнка. Рядом с ними мужчина жарил яичницу на каком-то маленьком нагревательном приборе вроде горелки из класса химии. Плита имелась, но все её конфорки были заняты. На одной из них, в частности, кипел огромный бак, из которого ещё одна женщина, пожилая, вынимала щипцами какие-то тряпки и клала их в медный таз.

Марина расчистила мне кусочек одного из столов и велела резать овощи. Я уткнулась взглядом в них и в свои руки. Смотреть на окружающих и ловить их взгляды на себе было страшновато.