Атомный пирог

Лестница была солидная, основательная, с коваными решетками перил и поручнями из тёмного дерева. Покрытые металлом ступени угрожающе громыхали под моими ногами. Нижняя половина стены была окрашена в голубой цвет, верхняя – в белый. Мне это напомнило наши двухцветные атомобили: ну, знаете, мятные с кремовым, молочные с сине-зелёным… Кроме этих стен, всё остальное было жутко старомодно: ни единой пластиковой детали!

Добравшись до восьмого этажа, я остановилась передохнуть и подумала о том, что как-то странно всё же жить в подобном доме. В России много места, почему бы не положить на бок эту махину – и не сделать из одного высотного много одноэтажных? Интересно, а соседи-то друг другу не мешают? Кстати, у них даже почтовые ящики не на дверях их жилищ, а все вместе в подъезде, внизу! Вот что значит – коммунизм! Интересно, а машины у них тоже стоят в общем гараже? И робот один на подъезд? Интересно ещё, где у них задний двор… Я не удивлюсь, если он тоже коллективный, на весь дом. И котлеты там жарят посменно на тысячу человек…

На пятнадцатом этаже я облокотилась на лестницу и задумалась, что «круто» сейчас будет, если Марины не окажется дома. Или если она просто не откроет. Или если откроет, но сразу же выгонит глупую американку: и правда, на что я сдалась ей? Кто будет селить у себя незнакомую подозрительную девчонку, пускай даже на день или на два? Может статься, что Марина просто выдумала адрес. Или она специально написала мне, будто живёт в этой многоэтажке со сломанным лифтом на самом верху, чтобы при случае рассказать об этом друзьям и вместе посмеяться над незадачливой путешественницей?.. Да, скорее всего, так и есть… Я, наверно, зря сюда припёрлась… Ладно, надо всё же доползти и убедиться…

На двадцать втором я позволила себе присесть на ступеньки. Одежда испачкается, наверно – да ну и ладно! Всё равно мне предстоит судьба бездомной, и я рано или поздно извозюкаюсь. Можно, конечно, ещё попытаться позвонить Изотопову и попросить у него перекантоваться… И рубль заодно отработать! Хотя понятия не имею, какую-такую работу могла бы я для него выполнить… Если только у него робоуборщик поломался…

На двадцать восьмом я окончательно выбилась из сил и разлеглась между лестничными пролётами. Как здесь люди живут-то вообще? Каждый день так и ходят? Безумие… Может, так делают для того, чтобы на урановых приисках или в горячем цеху людям было не так уж и трудно? Типа это такая закалка? Физкультура принудительная, что ли? Или лифт работает, но чтобы его вызвать надо знать секрет какой-то? Может, он на отпечатки пальцев реагирует?..

Ох, вот он, тридцать первый, наконец-то! Квартира 505… Так, сверюсь ещё раз с бумажкой, чтоб точно не перепутать… Да всё верно: «505, звонить четыре раза». Интересно, почему четыре раза? Шифр какой-то?

Я позвонила четырежды…

… И не поверила своему счастью, когда сперва внутри квартиры послышалось какое-то копошение, а затем дверь открыла Марина!

– О, мэм! Вы действительно прийти! – проговорила она шёпотом (наверно, чтоб не слышали соседи).

– Да, Марина. Здравствуй! Я сбежала от своего мужа. Я пока не могу поделиться подробностям, но, поверь, он ужасный человек! Я не могла больше быть рядом с ним!

«Потому что убила», – добавила мысленно я.

– О, сочувствую! А где вторая леди?

– Я не знаю. Пропала она. Может быть, её в живых уж нету…

– Кошмар! У вас дикие нравы! Это есть капитализм, такой ужасный!

– Марина, я могу остаться у тебя на день-другой? Обещаю, я не буду злоупотреблять гостеприимством!

– Конечно, заходить, располагаться! Ты уставший?

– Я всю ночь не спала. А потом поднялась пешком по лестнице на тридцать первый этаж. Вы, что, всегда так ходите? Что лифт-то не работает?

– О, лифт отдыхать, чтобы экономить электричество! Лифт ходит вечером. Вечером народ идти с работы. Утром идти на работу – вниз можно ногами. Утром вверх идут только бездельники!

57. Я в странной квартире

За дверью Марининой квартиры обнаружился длинный коридор с кучей дверей. На холл чьего-то дома он не походил, скорей, это было подсобное помещение: стены бело-голубые, как в подъезде, развешенное бельё, чьи-то санки, чьи-то лыжи, чьи-то ящики… Вдоль коридора навстречу нам ехал на педальной машинке в виде ракеты маленький мальчик. Из-за дальней двери высунулась какая-то женщина – и тут же спряталась, щёлкнув замком.

– Это, что, ещё не квартира? – спросила я.

– Почему же? – сказала Марина. – Квартира. А вот моя комната.

Мы зашли в комнатушку размером не более сотни квадратных футов. Обстановка там была спартанская: кровать, стол, два стула, шкафчик крохотный, радиоприёмник и телевизор – оба не новые, старомодные, в деревянных еще корпусах. На стене висела репродукция картины с дамой из прошлого века. В чёрной шубе и шляпке с пером, она восседала то ли на диване, то ли в коляске – и высокомерно смотрела на расположившийся напротив портрет Сталина.

Марина предложила мне чувствовать себя как дома – и я к ней прислушалась. Прилегла на кровать и немедленно отрубилась.