Атомный пирог

Проснулась я от какого-то непонятного стука. Впрочем, может, не от стука, а от холода: на меня как будто дуло ветром. Вокруг было темно. Девчонки спали. Судя по всему, до времени подъёма и процедур осталось ещё несколько часов. Я подумала о том, что хорошо бы поскорей уснуть обратно, чтобы выспаться, перевернулась другой бок — и тут снова услышала этот стук. А потом кто-то сверху шепнул:

— Ава! Спишь?

— Кто это? — спросила я испуганно.

Ответ на этот вопрос заставил бы мои ноги подкоситься, если бы я не лежала в кровати:

— Это я, Элвис Пресли.

— Кто-о-о? — переспросила я со всем спектром эмоций.

— Элвис Пресли, дорогуша. Залезай на подоконник.

Тут надо сказать, что окна в нашем дурдоме располагались необычно высоко — так, что лёжа в кровати, стоящей у одного из них, я не могла видеть, что происходит на улице. Кроме того, подоконники были непривычно широкими — видимо, следствие толстых стен, сделанных таковыми, чтоб вопли умалишённых не беспокоили обывателей.

Так или иначе, я поднялась. Встала на кровати на колени…

… И увидела Его!

Он сидел на подоконнике и улыбался мне так, как мог улыбаться лишь он один. Окно было открыто: понятия не имею, как ему удалось это сделать, ведь всем в психбольнице было известно, что рамы заделаны наглухо. Впрочем, у меня не было времени размышлять над такими незначимыми вещами. Я с жадностью разглядывала гостя: белая рубашка, клетчатый пиджак песочного цвета, чёрные классические брюки, чёрно-белые ботинки… Отсутствие галстука как бы подчёркивало неформальность визита, но три кольца на десять пальцев рук и тщательно уложенные волосы, блестящие от помады, ни в коем случае позволяли назвать его вид небрежным. Самое знакомое и самое недостающее мне лицо было на расстоянии вытянутой руки: губы, пухлые, как булочки для гамбургеров, глаза, голубые, как два стакана с аполлолой; ресницы, каким позавидует самая сказочная принцесса… Мне нравилось в нём всё, даже следы от юношески прыщей на щеках, благодаря которым легче было смириться с прыщами собственными! Если бы мне предложили провести остаток жизни, глядя на это диво на подоконнике, я бы, не думая, согласилась. Ни в одном музее мира не было картины столь прекрасной, как та, что я завороженно лицезрела в эти секунды.

— Ну давай, детка, лезь же ко мне, — сказал Элвис.

Вне себя от восторга и ужаса, влезла я на подоконник. Села, вжавшись в стену, боясь тронуть нежданного гостя.

— Как ты попал сюда? — проговорила я, еле ворочая языком.

— Детка, я же Элвис Пресли, — сказал гость. — Один из самых богатых людей Западного полушария. Могу я позволить себе навестить свою самую горячую поклонницу?

— Я — самая горячая?..

Внутри я, конечно, всегда знала, что никто, даже чокнутая Фанни со своей землёй в кошёлке, даже те девчонки, кто посещает все концерты до одного, не любят Элвиса так, как люблю его я. Только он откуда это знает?

— Ну естественно! Ты же сама это чувствуешь.

— Да… Чувствую…

— Из моих фанатов ты самая искренняя. Я горжусь тем, что такая девочка, как ты, любит мои песни.

— Но откуда… но как ты…

— У меня есть источники.

— Ты, что, знаешь всех своих поклонниц?!

— В наше время, когда небо всё набито сателлитами и спутниками, это не так трудно, дорогуша.

— И ты выбрал меня…

— Потому что мне было, с кем сравнивать!

— Боже!..

Это прозвучало словно предложение руки и сердца. Может, мне это мерещится? Или я сплю? Щипать себя при госте было стыдно, так что я не придумала ничего другого, как ухватиться рукою за подоконник. На ощупь он был в точности подоконником. Моя кровать по прежнему стояла под ним, на тумбочке находился тот самый стакан, из которого я запивала вечернюю таблетку. Кровати девчонок тоже стояли там, где обычно, а их сопение звучало как настоящее. За окном, в темноте, проглядывали очертания того же вида, каковой я наблюдала оттуда днём. Но на этом окне сидел Элвис, глядел на меня сонным взглядом и улыбался своей знаменитой кривой улыбочкой.

Еще пару секунд он наблюдал за моим шоком, а потом как ни в чём не бывало сказал:

— Как насчёт убежать из психушки?

— Убежать? Но куда? — Глупо ляпнула я.

На самом деле я, конечно, была готова убежать отсюда куда угодно, а уж с Элвисом — хоть на край света, хоть к чёрту, хоть в Ленинград!

— Ко мне, — ответил он.

— К тебе? Что, в Мемфис, в Теннесси?

— Нет, у меня тут есть домик поближе, — он вновь улыбнулся. — Только я зову тебя не просто так. Есть одно секретное задание.

— Секретное? Что, сделать тебе сэндвич?

— Нет, серьёзнее.

— Два сэндвича?

Певец расхохотался. Я была довольна, что мой юмор ему нравится.

— Нет, детка. И даже не три. У меня есть задание от Президента. И тебя я хочу взять в помощницы.

— От Президента?! — я думала, больше уже не смогу удивиться, однако смогла.

— Ну да. А что такого? Думаешь, я способен только на то, чтобы дрыгать ногами и петь про плюшевого медведя?

— О, Элвис, нет, конечно!

— Я всегда хотел быть полицейским. А лучше секретным агентом. Ну, лучше всего, конечно, было бы стать супергероем из комиксов… Но я пока не понял, как это делается. Ты слышала, я был у Президента?