Атомный пирог

Стоит ли говорить о том, что всё время концерта я проплакала? Просто вот лежала на кровати лицом вниз и рыдала в голос. В голове проигрывались события вчерашнего волшебного вечера. Я помнила каждый момент, каждый жест, каждую мелочь, не говоря уж о песнях и том порядке, в каком они исполнялись. Вот сейчас он выходит на сцену… Сейчас начинает «Отель»… А сейчас «Плюшмедведь»… А вот теперь уже, пожалуй, и «Собака», которую он наверняка предваряет смешным монологом и несколькими обманными движениями рукой в районе гитары – как будто начинает, но на самом деле нет. Решение завести пластинку с той же песней, что сейчас предположительно исполняется, не помогло – наоборот стало только грустнее. А когда в ответ на звуки, издаваемые моим электрофоном, снизу послышался новый отцовский крик, обещание выбросить все мои записи, а меня сдать в лечебницу для сумасшедших, мне сделалось так одиноко, как не было еще ни разу в жизни.

Я как будто умерла.

А потом как будто родила сама себя заново. И у этой новой Авы уже не было родителей. Не было друзей, не было близких, не было никого, кто бы понимал её. А после окончания концерта у неё и смысла в жизни больше не было.

Эх, кончить бы всё это разом! Вот жила бы я в Нью-Иорке в небоскребе – сиганула бы с трёхсотого этажа и привет! Но нет. Фигушки, Ава, мечтай! Со второго этажа нашего типового моднейшего пластикового ада кто прыгнет, тот разве что ноги переломает… Или всё-таки? Первый этаж-то высокий…

В рассуждении свести счёты с жизнью я высунулась из окна своей спальни.

И обалдела!

Прямо перед домом по шоссе промчалась розовая тачка с закреплённым на верхушке контрабасом. У меня на глазах плавники её развернулись в полноразмерные крылья. Фары в виде огненных хвостов, вырывающихся из сопел ракеты, вспыхнули празднично-горделиво. А затем машина взмыла в воздух, и, сделав круг над нашим задним двором, улетела на запад – в направлении города Вилко, где, как мне было известно из газеты, завтра должен был состояться новый концерт.

В общем, это был знак.

Вы можете сколько угодно уверять меня, будто всё это совпадение; будто он сделал круг просто так; будто включение фар означало сигнал о подъёме по новым правилам. Можете даже считать, что это не его машина: я даю вам право утверждать любые глупости. Просто я знаю, что это был знак. Ну, а вы как хотите.

До Вилко было два часа езды. Наверняка концерт был назначен на следующий вечер, а не на день и тем более не на утро. Так что у меня имелось около суток, чтобы добраться туда пешком. Если не спать, то, пожалуй, задача посильная. Только нельзя терять времени!

Я надела бежевое платье в мелкий горох. Положила в сумку лаковые туфли. Обулась в кеды. Взяла деньги на школьные ланчи; разбила копилку для верности.

Подняла оконное стекло.

Медленно вылезла.

Спрыгнула на крышу гаража.

Оттуда – вниз, на мокрую траву.

Через забор, по шоссе, гоня страшные мысли и, главное, не оглядываясь…

12. Я пользуюсь добротой Сэма

Ночью улица пригорода была тёмной, безлюдной и страшноватой. Честно говоря, раньше я никогда не оказывалась вне дома в такой час; тем более, одна; тем более, на своих двоих. На своих двоих я вообще перемещалась либо внутри дома, либо внутри школы; ну еще изредка – в центре города. В остальных случаях в моём распоряжении были папина машина или школьный транспорт. Но делать было нечего. Поминутно напоминая себе о высокой цели, ради которой совершила этот побег, я двигалась по обочине автострады в ту сторону, где, по моему рассуждению, должен был находиться город Вилко.

Впрочем, слишком далеко я не ушла. Пеший путь закончился возле кинотеатра под открытым небом, где в это время шёл ночной сеанс. На асфальтовой площадке расположились пара десятков атомобилей. В тех из них, что были кабриолетами, виднелись обнимающиеся парочки; в остальных, надо думать, тоже были они. На большом экране, куда смотрели пассажиры всех этих машин, целовалась полуобнажённая пара на фоне песка, моря и досок для серфинга. Между машин ездил полицейский робот, который сканировал пары в случайном порядке, следя за тем, чтобы ничего больше поцелуев зрители себе не позволяли. У самого края площадки я заметила старомодную, с бензиновым двигателем, машину Сэма. Он сидел в ней один и тоскливо таращился на экран.

– Привет! Не спится? – спросила я, подойдя.

– Ого, Ава! Привет! А что ты тут делаешь? Кто тебя привёз?

– Я пришла ногами.

– Шутишь?

– Нет.

– Из дома выгнали?

– Сама ушла.

– Ну, залезай.

Я села в его допотопную тачку.

– А ты почему здесь один?

– Да я как-то по жизни одинокий, – Сэм усмехнулся. – Желающих не нашлось сюда со мной ехать. Сегодня смены нет. Проспал полдня. Дома тоскливо. Вот и решил скоротать время в киношке. Хотя смотреть на все эти парочки, честно говоря, не намного веселее, чем плевать в стену. Или тусоваться с родоками. А ты что? Поссорилась со своими?

Я рассказала историю и мотив своего путешествия.

– Ава! Ты уверена, что это того стоит?

– Без сомнения.