Атомный ангел

Я резко свернул налево, к заправочной станции; они за мной не поехали. Если я прав и за мной следят, только что я убедился, что имею дело не с полными дилетантами. Я заправил бак доверху – на пять фунтов, – выехал с заправки и увидел, как «Марина» описывает круги вокруг Мраморной Арки.

Я объехал Арку и направился по Парк-лейн назад, держась крайней левой полосы. По той же полосе двигалась и «Марина» – теперь в трех машинах от меня. Только идиот (или желающий свернуть налево) станет ехать по крайней левой полосе на этом участке Парк-лейн. Мы проехали пересечение с Брук-стрит, затем с Дорчестер-стрит – всё по крайней левой; «Марина» держалась уже в двух машинах от меня. Впереди и справа все было плотно забито. И вдруг появился просвет. Я мысленно проклял сетки на окнах «Ягуара»: сейчас охотно променял бы их на нормальное прозрачное стекло. Выглянул в окно – справа и сзади стремительно приближался грузовик. Я врубил первую передачу, вдавил педаль в пол и рванулся направо, в образовавшееся окно, – под алое мигание тахометра, под скрежет тормозов, басовитый гудок грузовика и визгливый сигнал такси, мимо которого пролетел буквально в дюйме. Путь на правую полосу мне был закрыт – там неторопливо катился двухдверный «Эм-джи-би». Сзади между тем меня нагонял «Джип». Скорее, «Эм-джи-би», бога ради, шевелись! Наконец я убрался с дороги «Джипа», прошмыгнул за спиной у «Эм-джи-би», съехал на узенький объездной путь – последний съезд с Парк-лейн перед Гайд-Парк-корнер – и рванул прочь от пробки, в которой безнадежно застряла «Марина».

Проезжая по Парк-лейн в обратную сторону, я бросил взгляд на «Марину». Она все еще торчала на крайней левой полосе. И водитель, и пассажир смотрели в мою сторону; они были слишком далеко, но даже с такого расстояния выражение их лиц не оставляло сомнений. Оба чертовски на меня злились.

Я достал из кармана и сунул в ухо миниатюрный приемник, затем извлек свой волшебный карандаш и, поднеся его тупым концом ко рту, заговорил:

– Это «Урсула» (таково было сегодня мое кодовое имя). Прошу срочно проследить за автомобилем «Марина», синего цвета, регистрационный номер эй-и-экс шестьсот пятьдесят девять уай. Сейчас находится в пробке на пересечении Парк-лейн и Гайд-парк, направление движения на юг. Прошу также выяснить данные автомобиля.

– «Урсула», вас понял. Ответит «Ореол».

Слова «ответит “Ореол”» сообщили мне, на какой частоте ждать ответа. Когда мы связываемся с Центральным контрольным пунктом в Лондоне или с Центрами в других местах (всего их несколько, в крупных городах, разбросанных по всей Англии), во избежание подслушивания каждая следующая передача ведется на новой частоте. Я настроил карандаш-передатчик на частоту под кодовым названием «Ореол» и выключил, чтобы поберечь батарейки: ответ придет не раньше чем через несколько минут.

Возле Мраморной Арки я свернул налево по Бейзуотер-роуд, а затем объехал сзади Паддингтонский вокзал. Сто лет назад здесь селилась самая приличная и состоятельная лондонская публика. Потом построили вокзал – и приличная публика устремилась в Южный Кенсингтон, подальше от дыма и копоти. Паровозы сменились тепловозами и электровозами, дым и копоть рассеялись, а приличная публика в этот район так и не вернулась.

Симпатичные дома с верандами приходили в упадок, со стен облезала побелка. Одни из них превратились в гостиницы; хозяева других, призвав на помощь дешевых ремонтников и еще более дешевых сантехников, разгородили дома сотней перегородок и поделили на сотни крохотных квартир.

Приемник в ухе запищал, и я нажал кнопку на карандаше.

– «Урсула» слушает.

– Машина прокатная, от «Герца». Арендовал сегодня утром некий Майкл Аллен Китинг, проживает по адресу: шестьдесят семь, Хейрвуд-драйв, Лидс. Заплатил наличными за три дня, оставил депозит. Машина взята из конторы на Рассел-сквер, вернуться должна была туда же. Найдена брошенной на северной стороне Пикадилли. Китинга проверяем. Прием.

– Благодарю. Объеду вокруг квартала. Свяжусь с вами позже.

«Объехать вокруг квартала» на нашем условном языке означало покинуть Лондон.

– Вас понял, «Урсула». Ответит «Фея».

Шоссе М-40 тоже было забито под завязку, и поначалу мне пришлось двигаться с черепашьей скоростью в плотном потоке машин. Но через некоторое время поток поредел. Увидев, что дорога впереди свободна, я врубил третью передачу и выжал газ. Мотор радостно взревел; стрелка спидометра скакнула с пятидесяти миль на девяносто, а затем и на девяносто пять. Здесь я вернулся на четвертую, и «Ягуар» рванулся так, что меня вдавило в мягкое кожаное сиденье. Стрелка двигалась дальше: сто десять, сто двадцать, сто двадцать пять. Довольно, все-таки «Ягуар» мой уже не молод – четвертый десяток разменял.