Атомные в ремонте

Приспособление для отрезки к этому времени было уже готово. Резать мы побаивались, так как опилки могли посыпаться в реактор. Особенно неприятным было бы раскалывание осуществляющего резку камня, а это явление нередкое. Но другого выхода не было. Звоню в бюро-проектант реактора, прошу разрешение на отрезку «А вы сможете?» – «Сможем». – «Тогда режьте, а мы телеграфируем, какую запись нужно сделать в формуляре реактора».

Завод выделил нам двух мастеров, умельцев на все руки. Пошел с ними знакомиться. Они говорят: «Не волнуйтесь, все сделаем аккуратно». Взяли они наше приспособление, тут же его забраковали из-за высокой вибрации и изготовили свое. Вместо камня для резки прута они применили какую-то невиданную резину. В четыре ячейки промежуточной плиты поблизости от места резки вставили раструбы от вакуумной машины, чтобы отсасывать опилки. Потом рабочие «врезали» по стакану спирта и пошли в реакторный отсек. Через два часа все было закончено. Стержень вытащили из реактора и предъявили мне для осмотра.

Просматривая журнал перезарядки, я обнаружил, что из этой ячейки канал извлекался не четыре-пять минут, как обычно, а шесть часов. Все время соскакивал или рвался тросик на перегрузочном контейнере. Перезарядчики пеняли на плохое качество тросиков, а дело-то было в изогнутом пруте.

Из этого случая можно было сделать далеко идущие выводы. Я уже рассказывал, что все перезарядки мы делали не из-за выгорания ядерного горючего, а из-за разгерметизации оболочек тепловыделяющих сборок (ТВС). ВМФ был крайне недоволен качеством активных зон, и это стало предметом разбирательств на высоком уровне. Минсредмаш признал тогда свою вину и принял меры к исключению промахов в будущем. Теперь у меня возникла мысль: а что, если в реакторе из сотен титановых прутьев попадется хотя бы один выпрямленный перед приваркой к компенсирующей решетке? Тогда он выгнется в реакторе и будет причиной разгерметизации ТВС. Но виноватым в аварийном состоянии активной зоны будет уже совсем другое министерство, а именно: Миноборонпром, которому подчиняется реакторостроительный завод.

Вот почему я должен был сам осмотреть прут, и осмотр подтвердил мои соображения. Более того, через пару месяцев уже на другой лодке были обнаружены и отрезаны два титановых прута с прогибами.

После осмотра проклятого прута я опять долго не мог встать со стула, мучился всю ночь в гостинице какой-то смесью гипертонии с желудочным расстройством. На следующий день я улетал домой. По дороге в аэропорт несколько раз останавливал машину и уходил в тундру – было дурно. Вылет самолета задерживался на шесть часов. Мне в аэропорту было так худо, что хоть ложись на пол, но, в конце концов, полегчало, и домой я приехал просто усталый.

Перед отъездом поговорили с Рогачевым. Я передал ему доверительно свою рукопись, в которой изложил недостатки, имеющиеся на Северном флоте при организации перезарядок, а также предложения по их устранению. Евгений Константинович обещал засекретить мои листки, отпечатать и проработать с офицерским составом.

О Тертычном он сказал, что за волынку осенью его следовало бы наказать, а за работу зимой наградить орденом. Плюс и минус взаимно уничтожаются. Вот так-то: ордена давали и за хороший урожай картошки, а тут и энтузиазм, и мастерство, и самопожертвование… О Кашине отозвался так: «Отличный инженер. Я бы с удовольствием взял его вольнонаемным сотрудником и выхлопотал бы ему персональный оклад. А ремонтным отделом он руководить не может». Спросил меня, кого бы я предложил на место Кашина. Я сказал, что можно посмотреть кандидатуру Защеринского – подводные лодки знает, заводы изучил, честолюбив, хоть отбавляй, будет стараться. Впоследствии его и назначили начальником ремонтного отдела.

Ни в техническом управлении, ни в штабе флота за эту командировку я так и не побывал. Начальник технического управления звонил мне в Москву и благодарил за помощь, признав, что своим составом они бы не сумели организовать работу. Сказал также, что мои заметки проработаны на совещании перезарядчиков и приняты к руководству.

Вышел я на работу в понедельник и доложил заместителю Главкома адмиралу-инженеру В.Г.Новикову о том, что задание по вводу встрой двух стратегических атомных ракетоносцев выполнено.

– Спасибо.

– Служу Советскому Союзу!

– Готовьтесь завтра лететь во Владивосток приводить Тихоокеанский флот в полную боевую готовность в связи с нападением китайцев на Вьетнам.

Так закончился один из эпизодов моей службы. Рассказать о нем подробно я смог только сейчас.

МОДЕРНИЗАЦИЯ АТОМНЫХ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК

Прежде чем перейти к описанию третьей составляющей моей деятельности – модернизации лодок, расскажу вкратце об изменениях, происшедших в нашем управлении.