Атомные в ремонте

Пока решались вопросы ремонта лодок 2-го поколения, сильно пострадали лодки 1-го поколения. Они уже становились в ремонт второй и третий раз, и объем работ на них стал уже не тем, что при первом ремонте. А когда разобрались с этим делом, подоспели вторые ремонты лодок 2-го поколения и первые ремонты лодок 3-го поколения. Жизнь все время ставила нам новые вопросы. Мы от них не уклонялись, поэтому застоя у нас не было, организация и технология непрерывно совершенствовались.

Конечно, после стольких согласований объема работ у нас и у заводов выработались определенная методология и общий подход к делу, но чем дальше, тем труднее становилось согласование.

Рост мощностей заводов шел с отставанием от требований обстановки, рост цен усугублял дефицит. Все заводы Минсудпрома и ГУСРЗ ВМФ, в отличие от заводов других министерств оборонной промышленности, всегда работали на полном хозрасчете и по договорам. Все деньги у них были на учете, весь «соцкультбыт», все премии и другие льготы шли из прибыли предприятий. Поэтому заводы сражались со мной за каждый рубль. Меня же интересовали не деньги как таковые, а мощности заводов, которые, к сожалению, измерялись тоже в рублях. Желая побольше лодок разместить в ремонт при известной мощности завода, мы старались уменьшить стоимость каждого ремонта. Чем острее были противоречия, тем ближе мы подходили к истинно необходимому объему ремонта и, наконец, договаривались. Если ремонт последующих лодок серии заводу удавалось несколько удешевить, я платил прежнюю договорную цену, чтобы поощрить этот процесс, а получившаяся дополнительная прибыль шла на укрепление завода, что было благом и для нас. Когда среди подчиненных начинались разговоры о том, не отобрать ли у завода эти сэкономленные деньги, я им рассказывал историю о газорезчике, который сел на бимс и стал его отрезать, а отрезав, рухнул вместе с ним в трюм и сильно ушибся. Так и нам не следовало пилить сук, на котором мы сидели.

В процессе всех этих согласований я прошел неплохую школу экономики производства, и заводские экономисты стали считать меня авторитетным специалистом в своей области. А вот тонкости работы финансистов я никогда не понимал, до конца службы этого дела так и не освоил и вынужден был консультироваться с ними.

Наши финансисты делились на четыре категории:

– Ишутинов, выслушав вопрос, говорил, что ему все ясно, и он сам все сделает;

– Белецкий, вникнув в суть вопроса, бежал к начальству и докладывал, что у Сидорова нарушение финансовой дисциплины;

– Шамрай вежливо выслушивал и обещал проконсультироваться у своего начальства, получал там запрет и передавал его мне;

– Егоров говорил, что вопрос по таким-то статьям можно решить положительно, а по таким-то – отрицательно, пойдем, дескать, вместе к начальнику финслужбы и будешь сам докладывать такие-то слова.

Я слушался, делал, что велели, а почему так, а не иначе, не понимал.

Смелее в финансовые сферы вторгался Балабанов. Он дважды возглавлял ревизионные комиссии на заводах, поднимал тонны всяких нарядов и квитанций, обнаруживал приписки и другие незаконные действия, навел такого страху, что мы имели возможность нет-нет, да и постращать: «А вот пришлем к вам Балабанова с калькулятором», и спорщики сразу же утихали.

АТОМНЫЕ ПРИХОДЯТ НА ПЕРЕЗАРЯДКУ

Летом 1961 года я руководил перезарядкой реакторов на Севере. Это была первая перезарядка силами флота. Так сложились обстоятельства, что эту перезарядку пришлось делать экспромтом, когда еще не все силы и средства были развернуты, и срочно, в более чем напряженном темпе.

С тех пор прошло уже 25 лет, подробности и эмоции стерлись в памяти, и трудно передать сейчас те страсти, которые нас то и дело охватывали во время этой пионерской работы.

Перезарядка начиналась в сложной обстановке. Уподобясь чеховскому дьячку, разделю обстоятельства на две рубрики: «во здравие» и «за упокой».

К первой рубрике можно было отнести получение Северным флотом первой плавучей технической базы (ПТБ) с комплектом перегрузочного оборудования. Эту базу построил северодвинский завод. Она была довольно крупным кораблем 2-го ранга, но несамоходным. На базе имелись два подъемных крана, хранилища для отработавших зон, для свежих зон, для твердых радиоактивных отходов, отсек дезактивации, емкости для бидистиллята и «грязных» вод. База располагала отличным санпропускником, прачечной для стирки загрязненной радиоактивными веществами одежды и могла снабжать лодку электроэнергией, паром, гелием, бидистиллятом, перезаряжать фильтры активности и вентилировать лодку.

Вторым фактором «во здравие» было то, что личный состав береговой технической базы (БТБ) был укомплектован, сколочен в дееспособный коллектив и в возможной степени обучен.