Атомные в ремонте

При определении объема работ фактор затесненности играл большую роль. Если механизм не требовал ремонта, но демонтировался в ходе сопутствующих работ, мы производили все-таки для него профилактический ремонт. Искали способы ремонта особо труднодоступных механизмов без выгрузки их с корабля. Например, баллоны воздуха высокого давления. Они взрывоопасны и обязательно должны быть освидетельствованы через определенный срок. А поскольку они в сечении круглые, их можно разместить в таких закоулках, куда прямоугольный предмет никогда не встанет. Нам известны были такие баллоны, до которых не добраться было для их демонтажа; для них была разработана специальная технология.

Вообще-то технология – дело завода, а не заказчика, но отстраниться от этого вопроса нам было невозможно.

Исторически так сложилось, что директорами и главными инженерами судоремонтных заводов назначались выдвиженцы с судостроительных заводов. У них уже был устоявшийся опыт и мировоззрение судостроителя. А в это мировоззрение входило такое правило: корпус, системы и устройства корабля я делаю сам, а механизмы и вооружение только ставлю на фундаменты. Пломбу с ящика пусть снимают представители завода-изготовителя, наладку и испытания проводят они же.

Поначалу эти руководители повели себя так же и при ремонте. «Этот механизм мы будем заменять новым, мы его уже получили». – «А что будет со снятым?» – «Это не мое дело. Могу выбросить на свалку, могу отправить по реквизитам заказчика». Все это произносится с апломбом и сознанием своей правоты. Если бы мы пошли на поводу у таких «руководителей нового типа», далеко бы мы с ремонтом не ушли. Вместо того, чтобы механизму после замены изношенных деталей вернуться на свое место, он пополнил бы собой гору металлолома, в который вложен труд лучших рабочих и инженеров страны и затрачены дефицитные материалы. Не убеждала их и арифметика: насосный завод с трудом обеспечивает программу кораблестроения, а лодок в ремонте в три раза больше, чем в постройке. Так где же взять насосы?

Приходилось конфликты выносить на более высокий уровень, действовать не только убеждениями, но и принуждением. Бывшие судостроители сдавались лишь тогда, когда оказывались без поставок; после этого срочно начинали создаваться ремонтные участки. Кстати, в первую очередь был освоен ремонт арматуры, что дало судоремонтным заводам возможность действовать более гибко.

А вот когда судоремонтников назначали директорами судостроительных заводов, дела шли значительно лучше. Тут можно вспомнить Г.Л.Просянкина, А.Т.Деева и Ю.З.Кучмина.

Но освоить ремонт всей номенклатуры изделий для атомных лодок судоремонтному заводу, конечно, невозможно. Не хватило бы берега моря, чтобы разместить все испытательные стенды, имеющиеся на тысячах, участвующих в постройке атомной лодки. Истина была где-то посередине. Мы приближались к ней шаг за шагом, не щадя при этом своих нервов. В конце концов, пришли к идее агрегатного ремонта, расписав взаимные обязательства в специальном положении. Многие наладочные работы и испытания стали выполняться непосредственно на лодке из-за отсутствия стендов.

Осмысливание особенностей ремонта атомных подводных лодок помогло отбросить те традиции, которые мешали организации цикличного использования лодок на боевой службе.

Окончательно новый подход сформировался в 1963 году, когда мы подготовили положение о ремонте атомных лодок и обсудили его на совещании в Северодвинске.

Положение по пунктам согласовывалось на специальной секции совещания. Руководил ею П.М.Зубко, а заместителем у него был заместитель директора северодвинского судостроительного завода Григорий Августинович Зятковский. Он был корабелом старого закала, тех времен, когда еще корпуса делали на заклепках. В новых условиях он никак не мог найти своего места, жил своими прежними успехами и жаждал наград и похвал. Его просто распирало от чувства собственной многозначительности. Местные остряки окрестили его «Кум», видимо, по сходству со словом «зять».

С Зубко они, будучи оба «щирыми украинцами», быстро сдружились и ходили в перерывах под руку, оживленно беседуя. Глядя на них, я представлял себе, что это сошли с картины Репина два запорожца.

У положения были критики и противники. Особенно выделялся один дальневосточник с лицом характерного типа. Про себя я его назвал «последний из удэге». Когда Павел Михайлович не мог с этим «удэгейцем» справиться, он с чисто украинским лукавством использовал «Кума» и говорил: «Молодой человек, Вы сколько сдали из ремонта атомных лодок?» – «Ни одной». – «А вот перед вами сидит человек, который сдал пять лодок, давайте спросим у него». «Кум» вскакивал, громил оппонента и, как старший от промышленности, закрывал вопрос.