Атомное комбо

— Пугало? Завораживало?

— Это хотелось остановить, — сообразила я, в конце концов. — Спасти их.

Комендант смеялся, не разжимая зубов, в которых была зажата сигарета. Он некоторое время возился с зажигалкой, но, видимо, сегодня вещи не желали его слушаться. Ни зажигалка, ни верхняя пуговица рубашки, ни стакан…

— Отставить! — Случайно опрокинув стопку, комендант попытался вернуть ей вертикальное положение. — Я кому сказал «отставить»?! Смирно, солдат!

Похоже, Хизель частенько закладывал за воротник. И когда в меню числилась рыба, он менял одно блюдо на другое — на алкоголь и табак. Знать бы, почему…

— И что же произошло? — спросил подполковник, пожевывая сигарету.

— Меня вытащили. Спасли.

— Спасли, правда? — Он демонстративно огляделся. — И кто же этот герой, приговоривший тебя к такой сладкой жизни? Кого нам следует благодарить?

Я молчала, глядя на быстро — как будто против моей воли — пустеющую тарелку.

— Твой папка? Нет? Мамочка? Они-то само собой, однако… Наверное, слуги, у вас же их было, как грязи. — Я покачала головой. — Ну, так кто же?

— Собака…

— Атомная?

— Нет, обычная собака. Она залаяла, и её услышал… — Я попыталась вспомнить лицо Дагера. — Лучший друг полубрата.

— «Лучший друг полубрата», ха? У них тоже имён нет?

Спиртное делало Хизеля похожим на ребёнка всё сильнее: теперь он выглядел не только капризным, но ещё покачивался на стуле, отшвыривая ногой разлетевшиеся по полу конверты, письма, документы…

— Нет. Думаю, теперь нет.

Озвучивать родные имена, надеяться на то, что эти люди ещё живы — это было больнее, чем просто мысленно их похоронить. С известных пор смерть нас не пугала.

— И куда же они подевались в такой ответственный момент, а? Где же твой спаситель? Рассуждая логически, ему должно быть сейчас хуже, чем тебе. Иначе в его геройстве не было никакого смысла.

— Он уже… наверное…

— Сдох, — подсказал сухо Хизель. — Они все сдохли: те, кто тебя «спасал». Потому что были слабаками. И тебя оставили здесь, потому что у слабаков кишка тонка решиться на другое, единственно верное в таких вот ситуациях «спасение». Ты понимаешь, о чём я говорю?

В качестве подсказки, он вытащил из кобуры револьвер и положил его на стол.

— Как они могли оставить тебя здесь? На месте твоей матери я бы удавил тебя собственными руками. — Что это? Садистская разновидность жалости? — Уверен, мне бы хватило сил… Хотя я этого никогда не узнаю. У меня-то детей нет.

Хизель раскручивал револьвер на столе, словно крупье — рулетку.

— Так может, положение, в которое меня поставила война, не такое уж и плохое?

— Какое положение? — спросила я, хотя и понимала, что задавать вопросы здесь может только он.

— Такое, мать его, положение, — процедил раздражённо мужчина, — что окажись в нём вся наша армия, местным женщинам не пришлось бы красть гранаты и прятать их под подушками или между бёдер.

Я слушала его, как будто понимая и в то же время — нет. Вряд ли он говорил о том, что заводить семью ему запрещает «профессия» или покалеченное войной мировоззрение. Было что-то ещё, что комендант проклинал, но иногда, крайне редко, видел в этом справедливое волеизъявление небес.

— А ты… вот ты скоро вырастишь… Год, в лучшем случае — два, и какой-нибудь ублюдок доберётся до тебя. И ты вспомнишь тогда этих «героев». Знаешь, кого ты тогда станешь проклинать? Того самого «лучшего друга твоего как-его-там»…

— Он спас меня, потому что не мог поступить иначе! Из всех кого я знаю, он самый…

— Да что ты заладила?! — Комендант шарахнул кулаком по столу, не щадя руки. — Спас?! Ты, похоже, не знаешь, что это такое. Но я тебе покажу.

Хизель схватил револьвер, проверил барабан и поднялся. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть ногам устойчивость. А я ждала, не двигаясь и почти ни о чём не жалея. По крайней мере, я умру не голодной, в собственном доме. Вот только Ранди жалко… на этот раз, вернувшись, он меня в живых не застанет. Появившись на пороге, «Атомный» будет долго и бессмысленно искать, и вряд ли кто-нибудь отважится сообщить ему скорбную новость.

Обойдя стол, мужчина приблизился ко мне… но лишь за тем, чтобы пересечь комнату без падений: по пути он опёрся на спинку стула, который я занимала. Открыв дверь, Хизель втянул в кабинет дежурного.

— Скажи-ка мне, рядовой… — комендант запнулся. — Хотя, знаешь что? Мне уже осточертело слушать одни и те же прокуренные мужские голоса. Просто кивай. Понял? — Судя по растерянному виду — едва ли, но солдат послушно кивнул. — Ты знаешь, кто это? — Кивок. — Это, твою мать, контроллер моего «пса»! Моя собственность! Ты погляди, в каком паршивом состоянии моя собственность находится! Как по-твоему, это нормально? — Когда солдат исполнил нужное движение, подполковник продолжил, всё больше горячась: — Ты её трогал? Нет? Но ты знаешь, кто трогал, так? Знаешь, сука. Не держи меня за дурака! — Хизель взвёл курок револьвера и прижал дуло к виску бойца. — Ну, кто тут осмелился портить моё имущество?

— Не могу знать!

— Прикуси язык! От тебя требуется только имя. Либо имя, либо… Подумай дважды, прежде чем в следующий раз рот открыть.