Атомное комбо

Я же не выходила из дома, и не только из-за наказа или отсутствия документов. С определённых пор я потеряла всякое доверие к не асфальтированным дорожкам, высоким кустам и углам. Этот страх — инстинкт самосохранения, выработанный под руководством Гектора Голдфри — засел у меня в подкорке. Я во всём видела подвох и готова была выполнять команду «ложись», даже когда что-то падало или звонил телефон. А телефон звонил постоянно, вне зависимости от того был Дагер на месте или нет. Громкая, настойчивая трель доносилась из-за запертой двери его кабинета.

Момент, когда я проникну за эту дверь, стал вопросом времени. Это было не только делом принципа, любопытством и намерением угомонить телефон. Я всё ещё искала уязвимое место комиссара, а для этого мне нужно было наверстать упущенное: узнать, как изменился Дагер за эти шесть лет. Я верила, что найду ответы на вопросы в сердце этого дома, завешенного дорогими картинами и портретами вождя только потому, что так надо. Камуфляж. Ни фотографий, ни фотоальбомов, книги только на проклятом ирдамском, одежды — минимум.

Вероятно, Дагер придерживался такого стиля — не выделяясь, превосходить во всём. Лицемер, ханжа, да к тому же, как выяснилось, жуткая пьянь. Однажды он разбудил меня среди ночи, потому что набрался до такой степени, что не мог самостоятельно преодолеть лестницу и подняться в свою комнату. А когда я спустилась и включила в коридоре свет, он с пьяных глаз принял меня за другую.

— Гвен…

— Забудь это имя, сволочь, — проворчала я, закрывая за ним входную дверь.

— Гвен, я нашёл её, — бессвязно бормотал Дагер, щурясь от яркого света. — Она жива и я… я так счастлив, что могу сказать тебе об этом. Именно я.

— Не думай, что я буду лечить твоё похмелье или убирать за тобой, если ты наблюёшь. Вильмы тут теперь нет. Чёрт, видела бы она тебя…

Когда я уходила, он цеплялся за мои ноги.

— Послушай, ты должна понять… Ты можешь ненавидеть меня, но только после того, как я расскажу тебе всё от начала до конца.

— Всё от начала до конца я узнаю от Свена. К слову, было бы неплохо, если бы ты уже предоставил нам возможность встретиться.

— Ты не веришь мне?

— Да ты смеёшься.

— Почему Свен, чёрт возьми? — Дагер вспомнил строевую подготовку и пополз на локтях, подтягивая своё тело выше по ступенькам. — Почему постоянно он? Это был я! Я прошёл через это! Я спас тебя!

Я не знала, говорил ли он о матери или обо мне, да и была ли разница, ведь он вкладывал в слова совсем другой смысл. Свен губил нашу семью. Дагер её спасал.

Наверное, уже тогда я поняла, какая именно месть будет идеальной в его случае. Мне просто нужно было сыграть на его одержимости одной женщиной, воспользоваться нашей с ней схожестью, которая проявлялась с каждым днём всё ярче. Голос, повадки, внешность — медленно-медленно Гвен Дуайт проступала из-под маски циничного, нескладного солдатика.

Когда мне удалось пробраться в кабинет комиссара, я в очередной раз убедилась в собственной правоте и в не поддающейся лечению одержимости его хозяина. В ящиках письменного стола, ломящихся от бумаг, я нашла две фотокарточки, которые лежали поверх корреспонденции и прессы. (Снимки я забрала себе подальше от греха). Договоры, планы, отчёты и конверты-конверты-конверты, прилетевшие со всех концов Ирд-Ама. Я перебрала их все, отмечая, что половину писем прислала некая Уитни.

Конверты Уитни пахли духами и были аккуратно вспороты канцелярским ножом. Остальные же вскрыли рывком и по большей части по вертикали. Вероятно, письма Уитни были ему дороги, но не несли в себе и толики той срочности и важности, которую несли грубо выпотрошенные конверты.

Я искала среди них переписку комиссара с полубратом, но в последний момент поняла, что, вероятно, Свен изменил имя и почерк, первое — осознанно, второе — под влиянием языка. В конце концов, Дагер мог сжигать письма после прочтения.

Когда же в очередной раз зазвонил телефон, я представила, что это тоже мог быть Свен, поэтому сняла трубку, держа её, тем не менее, на некотором расстоянии от уха.

— Гарри, какого чёрта ты прохлаждаешься дома? — затараторил незнакомый голос. — У тебя же отпуск только через месяц…

Я опустила трубку на рычаг, размышляя над тем, мог ли Дагер наплевать на работу и уйти в запой. Если бы мне было до него хоть какое-то дело, я бы даже позволила себе задуматься над этим на минуту-другую.

Оставив стол, я прошла к секретеру. От секретера к сейфу с шифровым замком (я ввела несколько комбинаций шутки ради, вроде даты его рождения, начала войны и моего спасения из реки). От сейфа к стеллажам с папками, рассортированным по месяцам (там было противоестественно много газет, изданных в Сай-Офре). От стеллажа к граммофону, в тумбе под которым лежала стопка пластинок. Это было тоже важно: узнать его предпочтения в музыке, но как выяснилось, вкусы у него — так себе. Ничего кроме песен Евы Кокс он не признавал. Похоже, за эти четыре года мало что не изменилось, и ирдамские офицеры всё ещё сходят по ней с ума.