Атомка

Шарко видел черную ленту Сены, разворачивающуюся слева, в небе то появлялась, то пропадала луна. Снегопад кончился. Еще километр, и надо будет остановиться. Если память его не подводит, к большому водоему, на котором покачивались умирающие суда, можно подойти только пешком. Пятьсот или шестьсот метров через лес.

— Погоди, Люси, не отключайся. Мне надо тебе сказать… Что бы ни случилось, какие бы между нами ни вставали препятствия, я всегда буду тебя любить.

— Я тоже тебя люблю. И очень спешу тебя увидеть, очень хочу, чтобы все это скорее кончилось. Через три дня — сочельник, и я надеюсь, что мы хоть немного побудем вместе. До завтра.

— До завтра…

…маленькая моя Люси, добавил он, когда она уже отсоединилась.

Комиссар проехал по узкой дорожке на машине, сколько мог, но в конце концов пришлось остановиться. Вместо света фар теперь был фонарь.

Опять лес, опять тьма. Эти толстые черные стволы, от которых мурашки бегут по коже. Что на этот раз его ждет на «Куртизанке»? Какие ужасы?

А еще он думал о последствиях. Если на Орфевр узнают, что он снова действовал в одиночку, на этот раз ему уже не простится.

Но это единственный способ встать лицом к лицу с противником.

Как тогда, он понимал: почти наверняка выживет только один из них.

50

Пейзаж ничуть не изменился.

Шаткая ограда была на месте, все так же отгораживала канал, и таблички с надписью «Опасная зона, вход воспрещен» были те же самые, что тогда. На заднем плане виднелись в свете луны темные громады, на них медленно падал снег. Скрип дерева, скрежет железа… из-за этого казалось, будто на корабельном кладбище все-таки есть живая жизнь.

Комиссар спустился по скользкому каменистому склону и осторожно пошел вдоль ограды, забирая вправо. Везде возвышались горы разломанных остовов. Вкупе со стеной черного леса, с отслужившими свое судами на грани жизни и смерти, со снегом они составляли невероятный, достойный фильма ужасов пейзаж. Наконец он добрался до дыры в ограде и проник внутрь. Теперь он двигался вперед, с пистолетом в руке, по берегу, по самому краю воды, мимо одного борта, другого, третьего…

И вдруг остановился, погасил фонарь, затаил дыхание.

В просвет между двумя остовами, беззвучно рассекая воду, скользнула лодка. Черный силуэт, только что вздымавший весла, замер в сотне метров от Шарко.

Комиссар не шевельнулся.

На лодке вспыхнул фонарь, и белый луч принялся ощупывать берег, подбираясь все ближе и ближе.

Полицейский пригнулся и бесшумно побежал вперед, пытаясь скрыться от уже чуть ли не прилипшего к нему луча. Усталости последних дней как не бывало, она уступила место приливу чистого адреналина.

Внезапно фонарь погас.

Тень снова взялась за весла, отражение луны в воде пошло мелкими волнами.

Лодка направлялась к противоположному берегу.

Еще немного — и Шарко обнаружил канал, через который суда приплывали сюда умирать, вся ширина канала — какой-то десяток метров, но даже и думать нечего о том, чтобы перейти его вброд.

Черт!

Лодку было все еще видно, но она стремительно удалялась и в конце концов исчезла за каким-то остовом. Неужели убийца все-таки нашарил его своим лучом? Свет фонаря такой слабый, вряд ли с его помощью можно было различить в зарослях человека…

Ярость комиссара росла и росла. Действовать надо было быстро, чем быстрее, тем лучше. Он развернулся, решив обойти корабельное кладбище слева. Большое оно, однако, — по окружности не меньше километра, ширина метров сто, — а тот силуэт двигался именно к противоположному берегу. Но он не сдастся! Шарко шагал сквозь снег, пальцы свело, но шагал он в хорошем ритме, руки и ноги двигались в такт. Снег скрипел под подошвами, любой звук казался оглушительно громким. Километр — это много, очень много, да по этой полной ловушек земле, да с этими вылетающими из-под ног камешками, из-за которых то и дело оскальзываешься. Когда он снова увидел лодку — минут десять спустя, — она уже стояла у берега.

Пустая.

Франк, не разбирая дороги, едва дыша, бросился к лодке с оружием в руке. Лес был совсем рядом, каких-то метров десять…

Примчался и застыл, ошарашенный увиденным. Даже фонарь включил, чтобы убедиться: все так и есть, он не ошибся.

Он обошел лодку с одной стороны, с другой, тупо уставившись в землю, — никаких следов на снегу. Ничего. Как будто убийца растворился в воздухе.

Но ведь это невозможно!

Шарко размышлял, и напрашивалось одно-единственное решение.

Он вернулся к берегу, перед ним снова расстилалась водная гладь.

И он понял.

На противоположный берег, туда, где совсем недавно стоял он сам, из воды вылезла маленькая человеческая фигурка.

«Костюм для зимнего подводного плавания!» — вспомнились ему слова продавца. Он в бешенстве сжал кулаки, ему хотелось заорать во все горло.

На том берегу зажегся мощный фонарь, луч был направлен на него. Шарко инстинктивно присел, спрятался за лодкой, вытянул было вперед руку с пистолетом, но сразу понял, что нет смысла. Нет смысла стрелять — цель слишком далеко.

Фонарь между тем зажигался и гас, зажигался и гас. Иногда зажигался надолго, иногда только на миг.

Азбука Морзе.