Атлас Преисподней

Эффект оказался почти мгновенным: психоактивные свойства «призрака» смягчили урон, нанесенный ее псайкерской сущности тем, что жило в стазисном хранилище. Крики прекратились, дух варповодицы успокоился, и лекарству наконец удалось лишить ее сознания. Клют проверил пульс и дыхание и, удовлетворенный, положил ее на пол.

Из-под челюсти «Отца» пополз пергамент. Клют встал, оторвал исписанный кусок и вгляделся в пустые глазницы сервочерепа. Этот удлиненный череп, паривший с пристыженным видом, когда-то принадлежал Фалангасту, мистику и настоящему отцу Эпифани.

— Она выживет. Я так думаю, — заверил инквизитор фамильяра. — Присматривай за ней, — наказал он дрону, прежде чем пойти к Гессиану.

По пути он прошел мимо стюарда-сержанта Рурка и жалких остатков савларских штрафников — двух выживших в бойне хемопсов. Теперь, когда битвы закончилась, гвардейцы занялись мародерством и снимали с тел павших товарищей все, что на них было ценного и полезного. Двое бандитов посмотрели на Клюта из-за газовых масок. Первый — бритый наголо широкоплечий громила, который по большей части состоял из шрамов, а второй, вернее вторая, — женщина с кислым лицом в защитных очках, на которых был установлен разбитый целеуказатель, видимо, дорогой как память. Оба увешаны собранным оружием — лазкарабинами, дробовиками и автовинтовками, свисающими с плеч.

Рурк, который привалился к витрине из дымчатого хрустального стекла, приказал:

— Джаггер, Нашида, помогите инквизитору.

Когда те отошли в сторону, Клют увидел, что стюард-сержант получил осколок в живот. В пылу сражения выстрелы Серых Рыцарей разбивали артефакты по всему залу, и гвардейцев осыпали их проклятые обломки. Одной рукой Рурк зажимал рваную рану, а второй держал изображение аквилы, которое свисало на шнурке с его шеи.

— Помогите лучше сержанту, — сказал Клют и бросил одному из штрафников — видимо, Нашиде — бинт и санисептическую жидкость.

— За меня не беспокойтесь, сэр, — выдавил сквозь стиснутые зубы Рурк, — у меня есть вера, она поможет.

— Сегодня, сержант, нам понадобится не только вера, — сказал Клют и подошел к Гессиану.

Сверхъестественная сущность демонхоста обычно хранила его от серьезных повреждений. Демон Гессиан и тело мальчика-слуги Фалангаста были двумя частями одного дьявольского чудовища, и даже ограниченные узами силы демона оберегали его вместилище от того, что могли сделать с ним оружие и силы стихий. Клют подумал, что в их число входила и духовная молния, которую выпустили в демонхоста острия психосиловых алебард Серых Рыцарей. Но ослабленный демон оказался совершенно беззащитен, когда на него обрушилась ударная нулевая волна «решения» Чевака. Тело вассала, утратившее неуязвимость, сильно пострадало от духовных молний.

Он лежал, прижимаясь к прохладной стене пещеры, и черная обугленная плоть смердела и дымилась. Кожа перестала светиться, глаза больше не были маслянистыми и мертвыми, как у куклы. Хозяин снова вернулся в искалеченное тело и неимоверно страдал, отчего глазные яблоки вращались в безмолвной муке. Где был Гессиан, Клют не знал. Инквизитор решил, что травма, нанесенная парией, была так сильна, что адская сущность забилась в какой-то темный угол души хозяина, чтобы зализать раны. Но с тем же успехом он мог предполагать, что чудовище было изгнано обратно в варп.

Клют решил облегчить страдания вассала-хоста, чтобы тот не впал в шок, и вкатил ему дозу успокоительного, какой хватило бы гроксу. Мальчик задрожал и погрузился в кому. Клют приказал гвардейцу Джаггеру найти что-нибудь подходящее и смастерить носилки или волокушу. Найти что-нибудь полезное — на это савларцы всегда были горазды.

Быстро проведав Рурка, которого неуклюже перевязывала Нашида, Клют подбежал к Торкуилу. Будучи Адептус Астартес, тот мог пережить даже самое тяжкое ранение со значительно лучшим исходом, чем обычные люди. Торкуил уже встал, хотя и едва держался на ногах, а кровь и священная смазка текла по изрубленным доспехам и капала на пол реликвария. Левой рукой он держался за плечо Чевака, пытаясь сохранить массивное тело в равновесии и не свалиться. Клют покачал головой: тут его мастерство было бессильно. Торкуил срочно нуждался в операции и уходе, который мог предоставить только больничный отсек корабля. Клют заговорил, глядя на Реликтора, но обращаясь к Чеваку:

— Надо вытащить его отсюда, — это прозвучало как обвинение. — Нам надо всех отсюда вытащить.

Чевак закусил губу. Он знал, что случится.

— Что ж, наш план побега немного испорчен, — ответил он.

Вероятность того, что это произойдет, существовала всегда, но все равно Чевак удивился, когда это случилось в действительности. Хотя Клют был медиком, в минуты гнева кулак у него был тяжелый. С гудящей челюстью и рассеченной губой высший инквизитор неловко отступил и рухнул на пол.

— Так придумай другой, и быстро, — резко сказал Клют.

— Это не поможет, — сообщил Чевак, но Клют уже перебил его.

— Как ты мог такое сделать? — прорычал он с растущим напряжением в голосе. — Ты знал, что эта штука сотворит с ними.

— Необходимый риск…

— Ты их мог убить.