«Атлантида» вышла в океан

На следующий день «Атлантида» торжественно вошла в Александрийский порт. Гремели оркестры, пестрели яркие туалеты. Таможенные и паспортные формальности, карантинная проверка, казалось, будут длиться бесконечно. Через несколько часов пассажиры, участвующие в экскурсии, уже разместились в комфортабельных туристских автобусах и двинулись в путь.

В Каир вели две дороги. Ради экзотики была выбрана та, что шла через пустыню.

Машины мчались быстро. Вначале пассажиры жадно смотрели по сторонам.

Куда хватало глаз, за горизонт уходили в обе стороны светло-желтые, чуть волнистые пески. Порой они слегка приподнимались невысокими холмами или ложились параллельными наносами, подобно гигантским грядкам фантастического огорода.

Изредка однообразие пейзажа нарушала примитивная ограда воинского расположения — глинобитные стены, колючая проволока или торчащий у дороги ящик на тонкой ножке, в котором находился телефон. Иногда навстречу проносились облезлые автобусы, оставлявшие за собой облака вонючего дыма, или легковые машины.

Потом появились миражи — чудилось, вдали раскинулось озеро с синеющим по берегам лесом. Шоссе где-то далеко впереди вдруг начинало серебриться и дрожать, и казалось, что в этом месте дорога залита водой, Но машины доезжали до воды, до озер и лесов, а по сторонам была все та же однообразная уходящая за горизонт пустыня...

Однажды автобусы остановились, и пассажиры получили возможность сфотографироваться на фоне песков. Через несколько часов сделали привал в «оазисе». Тут не было пальм, бедуинов и родников. Зато возвышался первоклассный ресторан, были гаражи и ремонтные мастерские.

Отдохнув и подкрепившись, двинулись дальше. Кое-кого езда по пустыне стала укачивать. Многие спали, прислонившись к плечу соседа. В иных автобусах звучала песня. Запел какую-то модную песенку Левер, никто не знал слов, но все бодро подхватили мотив, даже веселый, все время улыбающийся, гид-египтянин. Пели и другие. Вдруг Левер закричал:

— А где же прославленные русские песни? Где «Очи черные»? Где «Катюша»? Вас двое — это почти хор Советской Армии! Давайте, не скромничайте!

— Я для армии стар...— отшутился Шмелев.

Но к Леверу присоединились другие, и пришлось спеть в полсилы «Калинку». Подпевали все, а «Очи черные» пел один Левер, никто из русских, оказывается, не знал слов этой песни. Зато Шмелев поздравил француза с хорошим произношением.

Автобусы с трудом пробирались по шумным, забитым улицам Каира. Навстречу мчались машины, плелись неторопливые ослы, нагруженные таким количеством груза, что, казалось, его не смог бы перевезти и железнодорожный вагон.

Бесконечный поток пешеходов, не помещавшийся на тротуарах, заполнил часть мостовой. Слышались крики продавцов воды, газетчиков, шум толпы, автомобильные сигналы.

Высокие желтые и белые дома опустили веки — ставни. Роскошная зелень скверов казалась неуязвимой для облаков пыли, обрушивавшихся на нее.

Наконец машины остановились у здания с цветной фреской на фасаде. Это был отель «Хилтон», лучший в Каире, где для пассажиров на два дня компания зарезервировала номера. Каирский «Хилтон», подобно своим стамбульскому, лондонскому, берлинскому и десяткам других коллег, был построен очень современно и стилизован в соответствии с городом, где находился.

Это было колоссальное сооружение с сотнями номеров, с бесчисленными ресторанами, кафе, барами и холлами. Большие номера с окном, занимавшим целиком одну из стен, имели великолепный вид на Нил, протекавший внизу, и на раскинувшийся за ним город.

Пассажиров предупредили, что у них свободное время до шести, после чего предстоит поездка к пирамидам.

Кто занялся туалетом, кто пошел обедать, а Озеров поспешил в город — хотелось увидеть как можно больше. И первое место, куда он направился, был музей. Массивное, невысокое здание находилось за красивой оградой на той же площади, что и отель.

Озеров долго бродил по бесконечным прохладным залам, словно путешествуя по давно минувшим тысячелетиям. Он поражался непередаваемой красоте золотой маски Тутанхамона, шести огромным вставленным один в другой саркофагам, в которых покоилась мумия, и каждый из которых представлял собой настоящее произведение искусства. Любовался древними драгоценными ожерельями, кольцами, изумрудами, таинственными скарабеями... Подолгу стоял перед каменными изваяниями, перед плитами, покрытыми кружевами иероглифов.

В специальном зале, с особыми условиями влажности, света и температуры хранились в стеклянных ящиках мумии. Вот красивейшая и романтическая женщина древности царица Нефертити, а вот знаменитый царь Рамзес... Два, три, три с половиной тысячелетия прошло с той поры, когда были они всемогущи.

В этом музее каждая вещь, каждый экспонат словно говорили: «Смотри, на что способен человек! Бесконечны красота и величие мира, но самое замечательное в нем — человек!..»

Когда Озеров, голодный и взмокший, примчался в отель, автобусы уже стояли у входа. Едва успев умыться и выпить три бутылки лимонада, он вскочил в машину.