Атлантический экспресс

— Теперь уже скоро, бригадир Трабер, — сказал он. — Очень скоро…

«Атлантический экспресс» нагонял потерянное время. Готардский перевал остался позади. В кабине локомотива вместе с Энрико находился новый помощник, которого прислал Шпрингер. Швейцарского машиниста это совсем не обрадовало.

— Я и сам мог бы справиться, — бурчал он себе под нос, наблюдая за контрольными приборами. — В Цюрих мы прибудем точно по графику. На карту подставлена моя репутация…

В купе, где находился генерал Маренков, обстановка продолжала накаляться.

— Я уверен, что Шарпинский сядет на поезд в Цюрихе, — в третий раз повторил русский.

— Попытается сесть, — поправила его Эльза. Она держала в руке портрет Шарпинского, сделанный по описанию Маренкова. — Теперь мы наконец знаем, как он выглядит.

— Это не поможет, — нетерпеливо махнул рукой русский генерал. — Я ведь говорил вам, что он мастерски изменяет внешность…

— Не надо быть таким пессимистом, — резко ответила Эльза. — Я ведь целый год занималась на студии тем, что изменяла внешность актерам. Я сразу узнаю его среди остальных пассажиров.

По плану Уогрейва и Шпрингера Эльза будет стоять возле билетного барьера, внимательно наблюдая за пассажирами, садящимися на поезд. Швейцарский полковник был доволен — Маренков сообщил ему имена всех агентов КГБ на территории Швейцарии. Правда, он ничего не знал о тех, кто работал на ГРУ…

— Где Шарпинский работал за границей под вымышленными именами? — задал вопрос Уогрейв.

— Шесть месяцев в Париже, — ответил Маренков, — шесть месяцев в Лондоне, два года в Вашингтоне. Год в Афинах. И год в Гааге.

— Значит, он говорит на греческом, французском, английском и американском?

— Я всегда полагал, что английский и американский это один и тот же язык, — язвительно заметил Халлер.

— Все мы иногда заблуждаемся, — усмехнувшись, сказал Уогрейв. — Я прав, генерал?

— Да, — ответил Маренков. — Шарпинский великолепный лингвист. Это сыграло свою роль в его быстром продвижении по служебной лестнице. В отличие от остальных русских он настоящий космополит. Он также говорит по-немецки, — добавил генерал. — Одно время Шарпинский поддерживал тесный контакт с террористическими группами в Восточном Берлине.

Потянувшись, Халлер зевнул.

— Что ж, посмотрим, что произойдет, когда мы прибудем в Цюрих… — Он посмотрел на часы. — Ждать осталось совсем недолго.

— Шарпинский проникнет в «Атлантический экспресс», — упрямо повторил Маренков. — Я его знаю.

— Надеюсь, я тоже узнаю его, — сказала Эльза, вглядываясь в портрет.

Въехав под сводчатый купол цюрихского вокзала, «Атлантический экспресс» остановился на четвертой платформе. Весь вокзал был оцеплен людьми бригадира Трабера. В теплом пальто, с надвинутой на лоб шляпой, он стоял у билетного барьера, внимательно разглядывая пассажиров. Его лицо осунулось от усталости и недосыпания.

Тридцать полицейских в форме и в штатском заняли все ключевые точки на вокзале. На привокзальной площади стояла дюжина патрульных машин. Стоявший рядом с Трабером майор Курт Доблер поддерживал с ними связь при помощи уоки-токи. Предъявив двое удостоверение, полковник Шпрингер прошел через барьер и направился к Траберу.

— Как у вас дела? — спросил его бригадир.

— Обстановка напряженная. Наш пассажир уверен, что Шарпинский постарается сесть в поезд…

— Вряд ли это получится. Теперь у нас есть его описание. С другой стороны, — продолжал Трабер, — мы еще не обнаружили главную советскую базу, которая координирует все действия.

Возле контролеров, проверявших билеты, стояли сотрудники швейцарской службы безопасности, а за ними— несколько полицейских в форме. В нескольких метрах был открыт проход для носильщиков. Каждого из них останавливали полицейские, а специально натренированные овчарки обнюхивали багаж, чтобы никто не смог провезти взрывчатку.

— Кто эта привлекательная женщина, стоящая у дальнего конца барьера? — поинтересовался Трабер.

— Одна из наших. Эльза Лэнг. Она узнает Шарпинского, если тот попытается сесть в поезд…

Эльза открыто вглядывалась в лица пассажиров, как будто ожидала своего знакомого, с кем договорилась встретиться у барьера. По своему опыту она знала, как легко можно изменить внешность человека. Она обращала внимание только на рост и телосложение. Борода, усы, одежда — все это не имело никакого значения. Рядом с ней остановился какой-то человек и, прикуривая сигарету, тихо сказал:

— Я из контрразведки. Полковник Шпрингер указал мне вас. Если вы увидите его, сразу же скажите мне. И больше не смотрите на него…

— Я сама это знаю…

— И сразу же отходите в сторону. Может, начнется стрельба…

— Спасибо за предупреждение, — сказала Эльза, вытирая губы и продолжая наблюдать за пассажирами.

Опустив окно в своем вагоне первого класса, Хорхе Сантос курил трубку. Он внимательно рассматривал пассажиров, проходивших через билетный барьер. Обычно он курил трубку, зажав ее в правом уголке рта, а теперь она была в левом. Дверь соседнего вагона открылась, и на перрон вышел Уогрейв. Сжимая в кармане «смит энд вессон», он не сводил глаз с Эльзы.