Атлант расправил плечи. Часть 3. А есть А

Примите тот факт, что достижение своего счастья — единственная моральная цель вашей жизни, и что счастье — не страдание и не бездумное потакание своим слабостям, а доказательство вашей моральной чистоты, поскольку оно доказательство и результат вашей верности достижению своих ценностей. Счастье представляет собой ту ответственность, которой вы страшились, оно требует такой разумной дисциплины, для принятие которой вы недостаточно ценили себя, и беспокойная затхлость ваших дней является памятником тому уклонению от знания, что для счастья нет моральных замен, что нет более презренного труса, чем человек, бежавший с битвы за свое счастье, страшась заявить свое право на существование, не обладающий мужеством и верностью жизни хотя бы птицы или тянущегося к солнцу цветка. Сбросьте защитные лохмотья того порока, который вы назвали добродетелью — смиренности, — научитесь ценить себя, что означает сражаться за свое счастье, и когда усвоите, что гордость — это сумма всех добродетелей, вы научитесь жить, как человек.

Сделать основной шаг к самоуважению значит научиться видеть признак каннибализма в требовании любого человека помощи от вас. Требовать ее значит заявлять, что ваша жизнь принадлежит ему, и как ни отвратительно это требование, есть нечто еще более отвратительное: ваше согласие. Спрашиваете, стоит ли оказывать помощь другому? Нет, если он заявляет, что требовать помощи — его право, что помогать ему — ваш моральный долг перед ним. Да, если таково ваше желание, основанное на вашем эгоистическом удовольствии, вызванном ценностью этого человека и его усилиями. Страдание само по себе не ценность; ценен лишь человек, борющийся со страданием. Если решите помочь человеку, который страдает, помогайте ему только на основании его добродетелей, его борьбы против страдания, его разумных поступков или того факта, что он страдает незаслуженно; тогда ваш поступок представляет собой торговлю, и добродетель этого человека является платой за вашу помощь. Но помогать тому, кто лишен добродетелей, только на том основании, что он страдает, значит принять его недостатки, его потребности как требование, принять закладную нуля на ваши ценности. Не обладающий добродетелями человек ненавидит существование, действует по предпосылке смерти; помогать ему значит одобрить его зло и поддержать его деятельность как разрушителя. Будь это всего лишь цент, который для вас ничего не значит, или добрая улыбка, которой он не заслужил, уступка нулю есть измена жизни и всем тем, кто силится ее поддерживать. Из таких вот центов и улыбок и состоит запустение вашего мира.

Не говорите, что вам слишком трудно следовать моей морали, что боитесь ее, как боитесь неизвестного. Все живые минуты, какие вы знали, прожиты по ценностям моего кодекса. Но вы забыли, отвергли, предали его. Вы продолжали жертвовать своими добродетелями своим порокам, лучшими людьми среди вас худшим. Посмотрите вокруг: то, что вы сделали с обществом, вы сделали сначала в своей душе; одно есть подобие другого. Гнетущие развалины, из которых теперь состоит ваш мир, являют собой материальную форму измены вашим ценностям, друзьям, защитникам, своему будущему, своей стране, самим себе.

Мы — те, кого вы теперь зовете, но кто вам уже не ответит. Мы жили среди вас, но вы нас не поняли, вы отказывались думать и видеть, что мы собой представляем. Вы отказались признать двигатель, который я изобрел, и в вашем мире он превратился в груду металло-ма. Вы не признали героя в своей душе и не узнавали меня, когда я проходил мимо вас по улицам. Когда вы взывали в отчаянии к недостижимому духу, который, как вы чувствовали, покинул ваш мир, вы давали ему мое имя, но взывали вы к своему преданному самоуважению. Вам не обрести вновь одного без другого.

Когда вы отказались признать человеческий разум и попытались править людьми силой, те, кто покорились, не имели разума, от которого можно отказаться; те, кто его имели, были людьми, которые не покоряются. Так человек созидательно-гениальный принял в вашем мире личину повесы и стал расточителем богатства, решив уничтожить свое состояние, но не отдать его под угрозой оружия. Так мыслитель, человек разума, принял в вашем мире роль пирата, чтобы защищать свои ценности силой против вашей силы, но не покоряться правлению жестокости. Слышите меня, Франсиско Д’Анкония и Рагнар Даннескъёлд, мои ближайшие друзья, мои собратья-бойцы, собратья-изгнанники, во имя и в честь которых я говорю?