Атаульф

Дядя Агигульф хоть и знал, что дело срочное и быстро нужно отправляться, вдруг с дедушкой Рагнарисом разговоры завел. Стал его расспрашивать про гепидов, что да как. Дедушка ему рассказывать начал и увлекся. Всю историю народов готского, гепидского и герульского рассказал, от выхода со Скандзы.

На самом деле дядя Агигульф про гепидов и без дедушки хорошо знал, а про герулов ему и вовсе без надобности было; он время тянул — хотелось ему непременно присутствовать, когда Гизарна с козлами в дорогу собираться будет. Они с Валамиром заранее договорились, что не отбудут прежде Гизарны.

Валамир в это время от двора Гизарны ни на шаг не отходил, следил. Наш-то козлик норовистый еще с утра доставлен был. Потом Марда от Валамира прибежала, дяде Агигульфу на ухо зашептала. Доложила, что хродомеров козел на подворье доставлен к Гизарне. На дядю Агигульфа эта замарашка умильно смотрела. Брат же мой Гизульф на Марду глядел свысока и оценивающе. Но она на него и не поглядела. Марда на дядю Агигульфа таращилась.

Дяде Агигульфу же не до замарашки не было; другие думы дядю одолевали.

И вот какие то были думы. Неровен час окажется, что голову дядя Агигульф у какого-нибудь гепида снял. Всех гепидов в лицо не упомнишь. Не вышло бы так, что кого-нибудь из того села умертвил, куда едет. И Агигульф, и Валамир, и дедушка, и Хродомер, и отец наш Тарасмунд — все долго перебирали всех гепидов, каких за свою жизнь встречали. В черты лица мертвой головы пристально вглядывались. Вроде, никто не признал знакомца.

Но наверняка так и не решили. Опять же, одежда на том убитом чужаке не гепидская была. Да и мечи у гепидов у всех прямые.

С другой стороны, кто их, гепидов, разберет? Может, и им этот меч от кого-то чужого достался. А что в камышах таился — так мало ли что на ум гепиду взбредет.

Вот о чем дядя Агигульф неотступно думал.

Чтобы не пропустить момент, когда Гизарна в капище отправится, дядя Агигульф с Валамиром всю ночь у Валамира сидели. Дом Валамира с гизарновым соседствует. Глаз не смыкали богатыри — любопытно им было.

Ждали-ждали и дождались. Как свет зари над алариховым курганом разгораться начал, стал Гизарна коня седлать и козлов выводить.

Мы с Гизульфом тоже не хотели прозевать, как Гизарна с козлами поедет, поэтому с валамирова подворья глаз не спускали. Я заснул было, но тут Гизульф меня разбудил: началось, мол!

Аргасп и Теодагаст, видать, ту же думку имели.

Гизарна про то, конечно, догадывался и хотел уехать скрытно, но не тут-то было. Выследили Гизарну. Только со двора выехал, козлов на веревке ведет, как навстречу с молодецким уханьем Аргасп с Теодагастом выскочили — подловили-таки Гизарну!

С самого собрания воинского Гизарна крепился, ходил чернее тучи, однако ж тут не выдержал. За меч было взялся, но опамятовался: в капище едет, нельзя ему ссоры затевать. Губу закусил.

Тут с другой стороны улицы телега завизжала, заскрипела, из ворот валамирова подворья выезжая. В телегу дядя Агигульф был запряжет. Он и ржал по-конски и головой тряс.

Конь Гизарны попятился. Гизарна на дядю Агигульфа глаза вылупил. И не заметил Гизарна, как Валамир прокрадывается, жерди, ремнями в козлы связанные, несет.

Нам с Гизульфом любопытно — что еще богатыри наши затеяли?

Дядя Агигульф Гизарне говорит: зачем, мол, тебе верхом ехать? Бери, мол, телегу, запрягай козлов. Будешь, как Вотан, на козлах кататься. И к козлам подскакивает, за рога их хватает. Спрашивает: который у тебя Скрежещущий-Зубами, а какой — Скрипящий-Зубами?

Гизарне самому впору зубами скрежетать. Так и убил бы дядю Агигульфа, но сдерживается. Нельзя ему убивать, в капище едет. Вот кабы из капища ехал — тогда можно.

Гизарна спешился и, коня в поводу держа, к шутникам направился — к Аргаспу с Теодагастом и дяде Агигульфу с телегой его. Желваки на лице так и ходят. Пока кроткие речи сквозь зубы цедил, не заметил, как сзади к коню Валамир подобрался. Конь вдруг заржал, вырываться стал.

Гизарна обернулся — новая напасть: Валамир под брюхо коню лезет и с собой что-то тащит.

Гизарна все так же кротко спросил, что это сукин сын и внук сучий под брюхом благородного животного делает? Не кобылицей ли себя возомнил? Так его благородный конь не всякую кобылицу семенем своим почтить изволяет. Посему пускай Валамир убирается и на своем подворье у петухов милости просит, коли так уж приспичило ему.

Тут Валамир рожу дерзкую выпростал из-под брюха коня гизарнова и со смирением притворным вопросил, отчего у благородного коня вотанова всего четыре ноги, а не восемь, как поют про то в песнях? Негоже Вотану на четвероногом коне разъезжать, коли положено на восьминогом. И он, Валамир, смиреннейше хочет ошибку сию исправить — лишние ноги коню спроворил, ночь не спал — трудился. Уж не откажи принять дар сей, великий Вотан!

И жердины протянул с умильным видом.

Гизарна аж затрясся. Видно было, что с радостью бы жердинами этими огрел. Но нельзя ему, чист должен быть, дабы перед Вотаном предстать. Ах, кабы из капища возвращался!..