Ататюрк. Особое предназначение

Вмешиваться, считал он, надо будет позже, при мирном урегулировании «с целью пересмотра результатов войны», «повторив процедуру Берлинского конгресса».

Царь согласился.

Сазонов телеграфировал Извольскому: «Мы не желаем препятствовать союзникам временному занятию Константинополя».

Однако русская эскадра подойдет к городу еще до прибытия болгар и останется в Проливах «столько же времени, сколько продлится оккупация турецкой столицы».

Корабли Англии и Франции подошли к Дарданеллам. Россия, в свою очередь, привела в готовность Черноморский флот.

8 ноября русскому послу в Турции было предоставлено право вызвать в Босфор любое количество военных кораблей Черноморского флота просто телеграммой на имя командующего, минуя военное министерство.

Так впервые в своей истории Балканские страны выступили против своего извечного врага единым фронтом.

Продолжать в таких условиях войну в Ливии стало не только бессмысленно, но и опасно, империя подписала мирный договор, и Триполитания и Киренаика стали колониями Италии.

18 октября 1912 года в Уши близ Лозанны турки подписали Уши-Лозанский мирный договор, уступив Италии Триполитанию.

Италия получила во «временное» владение Додеканесские острова.

Они оставались в руках итальянцев до сентября 1943 года.

Затем их сменили немцы, а после Второй мировой войны острова были переданы Греции.

Взбешенный Энвер завалил военного министра гневными шифровками, требуя продолжения войны в Африке.

Кемаль в очередной раз выступил против этой бредовой идеи и… отправился на родину.

Терпение Энвера лопнуло, и он был не намерен терпеть достававшего его с каждым днем все больше и больше Кемаля.

Но тот был только рад такому повороту.

Даже при всем желании в Ливии делать было уже нечего, и по дороге домой он собирался посетить Вену и серьезно заняться больным глазом…

Вернувшись в Стамбул в ноябре 1912 года, Кемаль сразу же обрушился на высшее руководство, но никто так и не смог ему объяснить, как командовавший турецкими войсками генерал умудрился сдать его без единого выстрела!

И надо ли говорить, какую тревогу испытывал Кемаль за мать и сестру, вынужденных вместе с тысячами других турецких беженцев покинуть Салоники.

Понятно, Кемаль пожелал отправиться в действующую армию, и его назначили начальником оперативного управления штаба оборонявших Проливы войск.

Болгарская армия продолжала наступать на Константинополь.

Положение на фронте было отчаянным.

Слишком уж неподготовленной оказалась османская армия для войны, и от европейских владений империи остались лишь Стамбул с западными окрестностями, Галлиполийский полуостров и три осажденные противником крепости — Ишкодора, Янина и Эдирне.

Армия откатилась на последний рубеж обороны перед Стамбулом — линию Чаталджи.

И только здесь всегда упорные в обороне турки сумели остановить продвижение болгар.

Однако балканские союзники продолжали наступление

Финальные сражения войны проходили под крепостью Адрианополь, где болгары сражались плечом к плечу с сербами.

Этот город пал после ожесточённого обстрела, и пришло время для мирных переговоров.

3 ноября 1912 года Порта обратилась к державам, прося принять их на себя мирное посредничество.

Поражение Турции и капитулянтская позиция правительства «Свободы и согласия» на мирных переговорах в Лондоне облегчили младотуркам возвращение к власти.

И снова первую скрипку сыграл оказавшийся в своей стихии Энвер.

— Вы доверяете правительству? — спросил он таких же отчаянных, как и он сам, офицеров.

— Нет! — последовал дружный ответ.

— В таком случае, — пожал он плечами, — мы завтра же покончим с ним!

Что ж, все правильно, в столице уже не надо было изнывать от жажды в сыпучих песках пустыни, от здания правительства его отделяли какие-то сотни метров, и снова все решала дерзость.

23 января 1913 года Энвер совершил свой знаменитый рейд на Блистательную Порту.

Якуб Джемиль застрелил военного министра Назым-пашу, и великий везир под дулом приставленного к его виску пистолета написал прошение об отставке.

Что же касается самого султана, то он безропотно принял известие о назначении великим везиром верного «Единению и прогрессу» Махмута Шевкет-паши.

В этой должности Махмуд Шевкет Паша фактически стал первым лицом в государстве, после султана, игравшего уже исключительно декоративную роль.

Население с восторгом восприняло новый подвиг «героя революции», и стоило Энверу только появиться на улице, как вокруг него сразу же собирались огромные толпы и дружно скандировали:

— Паша, спаси Эдирне!

Конечно, «паша» обещал спасти священный для всех мусульман город, в стране снова началось прославление великого героя.

Успевший хорошо узнать на деле военные таланты Энвера Кемаль только пожимал плечами.

Наверное, он был прав, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы под дулом пистолета заставить человека написать прошение об отставке.

Как он сам относился к случившемуся?

Наверное, все же отрицательно, поскольку к власти снова пришел Энвер, и особых иллюзий на свой счет Кемаль не питал.