Атаман Платов

Нет, на бумаге никак не изобразить того, что представляла в действительности крепость. Глубокий, охватывающий ров, простреливаемый с крепостных стен и бастионов. Он заполнен водой. Перед рвом высокий из заострённых кольев палисад. Над ним вал, на нём — каменная стена. В изломах возведены бастионы с амбразурами для пушек и бойницами для стрелков. Стена, протянувшись почти на семь вёрст, упирается в Дунай.

На плане изображены две короткие толстые стрелы, одна нацелена на западную стену крепости, вторая на восточную.

— Что сие должно означать? — спросил Суворов.

— Это — главный удар, — отвечал де Рибас.

— И там тоже главный удар? — Александр Васильевич перевёл взгляд на вторую стрелу. — Два главных удара? Возможно ли такое? Какой же из них главней? Иль затрудняешься, какому из родственников светлейшего отдать предпочтение? Скажи, с какой из трёх сторон крепость более уязвима? Молчишь. Ну, тогда я отвечу: со стороны Дуная. Уж эту крепостцу я преотлично знаю. Ведома она мне со всеми бастионами. Ранее бывал в ней.

Крепость Александр Васильевич знал с прошлой русско-турецкой войны (войны 1768–1774 гг.), когда войска корпуса Репнина овладели Измаилом. Однако по условиям Кучук-Кайнарджийского договора 1774 года её пришлось возвратить Турции.

— Со стороны Дуная и надобно нанести главный удар, — закончил мысль Суворова Кутузов.

— Туда бы пустить ещё казаков, — предложил Платов.

— Вот-вот, — оживился Суворов. — Ты слышал, Осип? Главный удар по крепости мы нанесём с Дуная. И поручим сие предприятие тебе. Потёмкин да Самойлов в помощь пойдут. Ты ударишь с юга, а они тебе навстречу. И прежде всего колонна на Килийекие ворота. Там же мы установим сильную, орудий на сорок, батарею.

План штурма Александр Васильевич уже наметил, однако не хотел его высказать до рекогносцировки.

Неприятеля нужно обмануть, заставить его поверить, что главный удар будет нанесён с суши, а никак не со стороны Дуная. А отвлечь турок от реки возможно ложной демонстрацией.

Нужно сосредоточить на виду у турок поболее артиллерии у Бросских и Килийских ворот, а пушки де Рибаса прежде времени не выказывать. И свой командный пункт назначить против Бендерских ворот, на Трубаевом кургане. Пусть Айдос предполагает, что главное войско там.

Вся неделя прошла в подготовке к штурму. Войска ладили фашины да лестницы, от зари до зари учились преодолевать рвы и взбираться на валы. Турецкому паше Айдосу Суворов послал решительное: «Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление — воля, первый мой выстрел — уже неволя, штурм — смерть. Что оставляю на ваше рассмотрение…»

9 декабря Суворов назначил Военный совет, пригласив на него генералитет.

Штаб-палатка находилась на высоком Трубаевом кургане, с которого просматривались подступы к крепости.

Кутузов, завидя Платова, помахал рукой:

— Сказывают, в штурме соседями будем. Вы пятую колонну возглавляете, я — шестую, наступаю на Килийские ворота.

— А пятая куда?

— Навстречу де Рибасу. У него на правом крыле бригада Арсеньева, так вы как раз против неё. Это точно. Штабные диспозиции сказывали… Да вот, кажется, и сам Александр Васильевич жалует…

По дороге катила коляска.

— Господа генералы! Прошу в палатку! — возвысил голос генерал-поручик Самойлов.

Все уселись за длинный стол. Платову места не нашлось, и он, приметив в углу пустое ведро, пристроился на нём.

Кроме Платова, здесь были равные с ним чином бригадиры Василий Орлов и Фёдор Вестфален. Соблюдая субординацию, они тоже сидел поодаль. Генерал-майоры располагались поближе: Николай Арсеньев, Сергей Львов, Ласси, граф Илья Безбородко, Фёдор Мекноб, Пётр Ратищев, Михаил Голенищев-Кутузов. Ближе других к месту командующего находился Павел Потёмкин, Александр Самойлов и де Рибас.

Суворов вошёл решительным шагом.

— Господа генералы! — подал команду Самойлов. Все разом встали. Платов задел шпорой ведро, и дужка звякнула.

— Садитесь! — махнул рукой Суворов. — Прежде чем начать главное, хочу спросить, граф, как идёт солдатская выучка? — обратился он к Павлу Потёмкину.

Моложавый, румянощёкий генерал поднялся.

— Все учатся, как велено вашим приказом.

— Я-то велел, да не все стараются. Кое-кто считает это пустой затеей. Берегут себя, особливо господа офицеры. Ныне был я на учении, у села Сафьяны, остался недоволен. А вы сами-то, граф, бывали там?

— Никак нет…

— Всё некогда небось? Побывайте, непременно поглядите сами да вмешайтесь в дело. Успех штурма от солдата зависит, от умения его и сноровки. — Суворов говорил негромко, словно бы сам с собой, а на лице Потёмкина выступил пот.

— А сейчас о главном. — Александр Васильевич сделал паузу, кашлянул. — Находимся мы у Измаила, господа генералы, отнюдь не затем, чтобы зимовать у стен его. Да-с, не затем. Дважды подходили к крепости и дважды отступали. Теперь нам ничего более не остаётся, как взять её или умереть.

Суворов вскинул голову и, словно ожидая ответа от находящихся в палатке военачальников, медленно обвёл всех взглядом. Матвею Ивановичу показалось, что на нём взгляд командующего задержался, и неожиданно для себя он поднялся: