Асы и пропаганда

Вспоминая о часах отдыха у островов, Шаффер пишет: «Ночь была теплой и ясной, и мы устроили на борту праздник, чтобы уничтожить всякое воспоминание о ссорах, происходивших в нашем подводном плавании, о нервотрепках тех страшных дней. В первый раз с незапамятных времен мы вместе пели и снова были счастливы. И когда думали о наших соотечественниках, влачивших жалкое существование за колючей проволокой, ясно осознавали, что на свете нет ничего более ценного, чем свобода».

А перед этим всплытием были 66 суток изнурительного пути под водой. Но теперь все осталось позади: и трудности использования «шнорхеля» («болели уши, шум был ужасный», «то мы шли, как огромный морской змей: то поднимаясь, то снова опускаясь. Мы были на 15 футах, и дизели уже всасывали воздух из машинного отделения в течение минуты. К этому времени глаза выкатывались из орбит, а барабанные перепонки почти лопались. Все просто невыносимо… газы скапливались в машинном отделении: черные, удушливые… Вся лодка почернела от дыма, невозможно было ничего различить. Все двигались, как в тумане»), и уклонения от самолетов союзников, и поломка главного перископа, и неэффективная работа антенны системы фиксирования работы радиолокационных станций противника (союзники перешли на другую частоту радиоизлучений), невозможность использовать гидролокатор в сильном грохоте от работы дизелей. Фактически лодка шла почти вслепую. «С этими заботами и с постоянным ожиданием бомб мы чувствовали себя как на вулкане», — пишет Шаффер. «Так проходили день за днем, всегда в темноте, поскольку мы не тратили тока на освещение внизу и никогда не видели солнечного света, не осмеливаясь подняться на поверхность».

Но все это было еще до решения идти в Аргентину. Все эти трудности экипаж переносил, выполняя приказ Деница: «Сражайтесь до конца. Германия никогда не сдастся». Моральное состояние не могло быть высоким еще и вследствие мощной пропагандистской кампании союзников. Английское радио периодически сообщало, что средний срок существования немецкой подлодки с экипажем — 40 суток, дальше — неминуемая гибель.

Радист лодки прослушал невероятное сообщение штаба «Кригсмарине». Никто не мог поверить, что так мог сказать Дениц буквально через неделю после предыдущего ободряющего и призывающего приказа: «Всем подводникам. В течение пяти лет вы храбро сражались на всех семи морях. Вы можете гордиться вашими достижениями. Вы совершили такие подвиги, равных которым никогда не было раньше и не будет в будущем. Вы создавали историю. Однако, несмотря на все, что вы вынесли, худшее еще впереди. Завтра мы сдадимся, и с завтрашнего дня вы будете получать приказы от союзного командования».

Умел Дениц подпустить громких слов и насчет подвигов, которых «никогда не было раньше и не будет в будущем», и о том, что подводники «создавали историю». Создавать-то они ее создавали, но какую? Страшную, кровавую, позорную для Германии.

После получения третьего радио из штаба Деница, в котором конкретно указывалось, что делать командирам лодок (поднимать белый флаг и идти сдаваться в ближайшую английскую базу), Шаффер принимает решение: не сдаваться. Он пишет: «Я отдал приказ выключить радио, так как оно больше не передавало указаний нашего командования, а служило целям безжалостного врага».