Астрид и Вероника

Вероника вернулась домой, когда уже пробило три. Странно, но после прогулки она не устала, как опасалась, а, наоборот, удивительным образом взбодрилась — все чувства словно стали острее. Весь остаток дня Вероника просидела за работой, читала, делала выписки. Так она проводила закат — солнце долго тянуло длинные свои лучи над полями и лесом и лишь потом неохотно ушло за горизонт. Вероника наскоро перекусила галетами с сыром и запила их вином. Там же, за столом, она и задремала, уронив голову на руки, — но ненадолго, вскоре проснулась и перебралась наверх, в спальню, где рухнула на кровать в чем была и забылась беспокойным сном. Туманные, обрывочные сновидения наслаивались друг на друга. В конце концов Вероника вернулась в кухню и некоторое время сидела, уставясь в окно. Серая ночная муть сгустилась, потом посветлела. Вот запели первые утренние птицы. С рассветом Вероника вновь принялась за работу.

Стоило ей оторваться от дела — и взгляд неизменно упирался в соседский дом. Тот смотрел на Веронику темными окнами сквозь белесую взвесь утреннего тумана.

Вдруг Вероника краем глаза уловила какое-то движение. Присмотрелась. В тусклом пасмурном свете Астрид медленно брела через поле прямо к Веронике. Она была одета как вчера и ковыляла неуверенно, словно опасаясь споткнуться и упасть. Вероника не шелохнулась, лишь наблюдала за ней, пока наконец на крыльце не раздались шаги гостьи и робкий, едва слышный стук в дверь: тук, тук — и тишина. Когда Вероника отперла, Астрид уже спустилась ступенькой ниже, будто передумала и намеревалась уйти. Но при виде хозяйки она поднялась обратно, нервно потирая руки.

— Может, захотите угоститься у меня кофе после обеда, — произнесла старуха. Она будто не решалась посмотреть Веронике в лицо и то и дело опускала взгляд в пол. — Я бы вафли спекла. — Астрид помолчала. — Они вроде блинов. — Снова молчание. — Но не совсем. — Тут Астрид опять подняла глаза, дернула плечом и неуверенно улыбнулась. — Мы, бывало, всегда пекли вафли на Марию Бебёдельсдаг на Благовещенье. Оно двадцать пятого марта. Уж не знаю почему, а только на Благовещенье все именно вафли пекли. — Помолчала. — И чего это я к вам с вафлями… не знаю. У вас, поди, своих дел полно. Может, в другой раз зайдете, — совсем тихо прибавила она.

Старуха попятилась, но Вероника шагнула вперед и тронула ее за руку.

— Я с удовольствием, — сказала она.

— Тогда в три часа вам удобно будет? — спросила Астрид и, дождавшись согласного кивка, побрела обратно, не оборачиваясь.

Было еще раннее утро, и на Веронику внезапно нахлынула усталость, так что она вернулась в постель.

Она купается в бассейне, совсем одна. На ней оранжевые надувные нарукавники, она распластала руки по воде и покачивается, точно поплавок — только голова над поверхностью. Ноги ее едва касаются голубых плиток на дне бассейна. Темно, но бассейн подсвечен лампочками, вделанными в бортик под водой. Вероника заглядывает под воду и видит свои ноги там, внизу, только они как чужие — колышутся и голубеют под светящейся водой. До нее доносятся голоса родителей, но их самих Веронике в темноте не видно. Они явно ссорятся, и Вероника старается не заплакать. Налетает ветер. Она с ужасом понимает, что дно бассейна уходит из-под ног. Плавать она не умеет, и ей вообще запрещено лезть в воду без взрослых. Вероника тщетно загребает воду руками и брыкается, захлебывается, пытается закричать, позвать на помощь. Внезапно сильный порыв ветра вздымает голубую воду бассейна, и над головой у Вероники вырастает гребень волны — прозрачная стена, она все выше, выше, выше… И вот, когда волна уже грозила обрушиться, Вероника наконец нащупала ногами дно. Волна тотчас опала, и спокойная подсвеченная вода бассейна вновь принялась баюкать Веронику, маленький поплавок. Молодой тропический месяц висит в небе, голоса родителей больше не слышны, только пронзительный посвист цикад в темноте. Вероника откуда-то знает, что мама исчезла. Только отец — сидит в плетеном ротанговом кресле, курит и глядит перед собой. И еще она откуда-то знала, что сама во всем виновата.

Вероника проснулась и поначалу не поняла, где она. Во рту пересохло. Было уже за два часа дня, накрапывал дождик — мелкая морось сеялась с белого неба. Вероника поспешно приняла душ, оделась и уже на крыльце спохватилась, что нехорошо идти в гости к соседке с пустыми руками, тем более в первый раз. Она вернулась наверх и распахнула шкаф, где теснились ее сумки и коробки. Ведь она привезла несколько экземпляров своей книги «Один билет, в один конец, без багажа». Вот они, в коробке, так и не распакованы. Вероника вытащила книгу, нерешительно взвесила в руке. Потом торопливо сбежала вниз.