Читаем Ассоциация полностью информированных присяжных. Палки в колёса правовой системы полностью

Как могут суды присяжных, будь их больше, влиять на итог рассматриваемых дел? В Нью-Йорке начала 1970-х закон Рокфеллера о наркотиках предполагал суровые наказания (и ограничивал соглашение о признании вины) даже за незначительные первые преступления. Судьи больше не карали тех, кого осудили по истечении процесса, жёстче чем тех, кто сразу признавал свою вину. В ситуации, когда нечего терять, большинство обвиняемых обратилось в суд, – 15% по сравнению с бывшими 6,5% – перегрузив систему, несмотря на массовые образования новых судов. Спустя два года худшие положения закона были отменены.41 Примерно в то же время в округе штата Калифорния один судья постановил необоснованные – по мнению омбудсмена – ограничения на сроки соглашений о признании вины. В отместку, омбудсмен выступал в суде по поводу всех тяжких преступлений. Ответчики выиграли 12 из 16 судов присяжных, хотя защита признала бы обвинительный приговор в 9 случаев из 10. Судья по-тихому отозвал своё постановление.42 Последний пример: хорошее исследование о естественном или «квази-эксперименте» в запрете 1975 года соглашения о признании вины при тяжком преступлении в Эль-Пасо, штат Техас, вследствие столкновений между прокурором и судьями. Запрет вызвал значительное увеличение судов присяжных, которые в свою очередь, в значительной степени ответственны за значительное (но постепенное) сведение на нет этого распоряжения. Количество обвинительных приговоров в целом не изменилось, но есть данные того, что стали чаще отсеиваться дела со слабой доказательной базой после того, как прокурор положил конец явным переговорам об оправдании.43

Вот сценарий – подтверждение о юридическом воздействии Ассоциации, – чтобы подойти к сути вопроса, в соответствии со здравым смыслом и существующими эмпирическими исследованиями, опустив оговорки и «может быть». Ассоциация может привести к увеличению числа присяжных. Увеличение числа присяжных приведёт к увеличению числа решений, благоприятных для подсудимых, их оправдательных приговоров (как в том «непостоянном округе» в Калифорнии), увеличению отказов в рассмотрении дел (как в Нью-Йорке) или увеличению прокурорских решений об отказе в уголовном преследовании при неубедительных доводах (как в Эль-Пасо). И это бы снизило быстроту принятия решений, что есть потенциально серьёзная проблема для прокуроров, поскольку Конституция гарантирует обвиняемым в наиболее тяжких уголовных преступлениях право на безотлагательное судебное разбирательство. Судебным юристам из рабочих групп залов суда не займёт много времени установить новый баланс. Они отделят множество дел, где воззвание к совести окажется нелепостью, от тех немногих, где Ассоциация окажет поддержку. Прокурор скорее откажется от обвинений, чем проиграет дело. Судья и адвокат обвиняемого поддержат его, так как это всех избавит от ненужных неприятностей. И прокурор откажется от иска.

Если это всё, чего добьётся Ассоциация, это не будет иметь большого значения. Активисты Ассоциации, по-видимому, не в курсе, что некоторые непредусмотренные законом обстоятельства, утаиваемые от присяжных, давно уже учитываются полицией, прокурорами и судьями – например, предшествующие отношения между жертвой и преступником имеют важное влияние в разбирательстве уголовного дела.44 Но влияние общественных ценностей происходит при посредничестве правовых специалистов, а не присяжных, особенностью участия которых, по общему мнению, является непредубеждённое обращение к этим самым ценностям, неискажённым обслуживающими систему интересами судебных профессионалов.

Но даже относительно небольшое увеличение интенсивности судопроизводства будет иметь огромное влияние на большинство судов, как это было в Нью-Йорке. На некоторые дела, которые можно рассмотреть в течение нескольких минут, будет уходить несколько дней. Прокуроры и судьи будут совершать ошибки, приводящие к аннуляции судебного процесса или к отмене решения по апелляции. (Кто-то подсчитал, что в типичном суде технические нарушения норм доказательного права происходят каждые 30 секунд.) Заседания станут затягиваться, потому что диапазон релевантных доказательств расширится Ассоциацией Присяжных. В реальности же, неизбежным побочным явлением участия Ассоциации окажется отбраковка большинства норм доказательного права (которые во многом были введены, чтобы расширить полномочия судьи в ограничении полномочий присяжных, которых Ассоциация отстаивает). Например, в случаях изнасилования Закон о праве истца или свидетеля не сообщать сведения личного или конфиденциального характера, запрещающий рассмотрение предыдущих сексуальных отношений жертвы, по всей вероятности, будет применён.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука