Ассистентка

- Мне было тринадцать, когда умер отец. Он просто однажды не пришел с работы, а утром его нашли в мастерской, где он ремонтировал… повозки, уже окоченевшим. Мать тогда просто слегла, перестала воспринимать все, что происходило вокруг… и меня. Мой брат был на заработках в чужих краях, до него мое письмо так и не дошло. О смерти отца он узнал лишь через полгода, когда вернулся. Организацию похорон мне пришлось практически брать на себя, помогали дальние родственники, но постольку-поскольку. Мне до сих пор в кошмарах снится, что я обмываю и обряжаю отца под руководством соседки-старушки, красно-сизые, криво зашитые разрезы на груди и животе — последствия вскрытия. Когда сталкиваешься со смертью — детство заканчивается.

Я немного помолчала, прикидывая в уме, не сболтнула ли я лишнего? Лишь один раз в жизни я смогла рассказать другому человеку о своих кругах ада, которые прошла тогда. Тогда я все воспринимала и чувствовала острее, душа еще не покрылась твердой непробиваемой коркой. Как же мне не хватает сейчас Оксанки! Со всем ее суровым пониманием и обильными слезами сопереживания.

- Тогда я впервые напилась. В хлам. Проводила родственников после поминального обеда, уложила мать спать, напоив успокоительным, перемыла все в квартире. А потом выпила полбутылки сладкого дешевого вина, которое обычно покупают на поминки. С тех пор ненавижу сладкие вина. И жалость.

Грэйвил молчал и что-то чертил на песке, терпеливо ожидая, когда же я окончательно выговорюсь.

- Дальше была длинная череда дней, похожих друг на друга. Я словно поменялась местами с мамой. Каждое утро я будила ее, заставляла есть, приводить себя в порядок и отводила на работу, а вечером забирала, и все повторялось снова и снова, пока не вернулся брат… живой. И мама начала возвращаться к жизни, о нас уже было кому позаботится. Но привычка все контролировать у меня осталась.

Все. Теперь монолог в театре одного актера был окончен. Комментарии и отзывы не требовались. Я скосила глаза — Грэйвил закончил чертить на песке. Я даже не поняла, как у него получился такой реалистичный рисунок: на морском утесе возвышался величественный замок, словно сошедший со страниц романа фэнтэзи. На Земле так замки не строили — не те были тогда технологии. Магов-строителей тоже не было, а сопромат не нае*шь! Не бывает у нас так, чтобы башни словно парили над морской пучиной, соединенные с основным зданием ажурными мостами.

- Красиво…

- Когда мне было девять, старшие мальчишки, вместе с которыми я обучался фехтованию, подбили меня прыгнуть в море с крайней башни. Взяли на слабо. Никогда не забуду тот восторг полета и погружения в морскую зыбь почти до основания скал. Борьба, противостояние и победа над стихией! Когда я выбрался на берег, об этом уже успели донести деду. В наказание, я неделю просидел в самом глубоком колодце, — он усмехнулся, словно эти воспоминания тоже были из разряда приятных. Так, вырастая, мы с ностальгией вспоминаем свои детские страхи, через дымку времени они уже не пугают, лишь навевают тоску по дням, когда все было простым и понятным. — Там я воссоединился с другими стихиями: холодом и тьмой.

В моей голове закрутились его фразы, но что-то важное постоянно ускользало прямо из-под носа.

- Ты ведь не лорд… или лорд? — я повернулась к нему, посмотрев в льдисто-зеленые глаза. Сама не знаю, почему ответ для меня был важен, но мне было бы легче, если бы он не принадлежал к местной аристократии. У меня, как и у многих русских, особая «любовь» к аристократии была заложена на генетическом уровне.

- Нет. — Он медленно поднялся. — Я не имею никакого отношения к лордам и к магическим кланам Миноры.

Грэйвил посмотрел на меня с вызовом и снял куртку. Я непроизвольно сглотнула. Видеть его полуобнаженным мне еще не доводилось, а посмотреть было на что… Мощный торс, рельефный, но не перекаченный, как у стероидных боди-билдеров, в меру загорелый, завитки светлых волос на груди, красивые жилистые руки. Жеваный кот! Я когда-то считала, что не люблю мужчин с растительностью. Беру свои слова обратно. Больше всего меня поразили татуировки. Справа на груди — рунический круг с вписанной в него восьмиконечной звездой. Выше над ней голова какого-то зверя, тело зверя похоже находилось на спине…

- Что ты делаешь?

- Собираюсь поплавать. — усмехнулся мужчина и скинул брюки, лишая меня простора для фантазий на вторую половину. — Ты со мной?

- Я как-то купальник не захватила.

- Скажи честно, не умеешь плавать!

- Не то чтобы не умею плавать, — я замялась, странно нервничая в присутствии обнаженного мужчины. — Скорее, я не тону.

- Как знаешь…

Он повернулся ко мне спиной и направился к морю, а я наконец-то рассмотрела татуировку. Это был китайский дракон — длинное изящное змеиное тело, покрытое чешуей, четыре короткие когтистые лапы, пернатые крылья. Вот только морда дракона была не львиная, а змеиная с рогами, загнутыми назад, как у козерога.