Ассистент

До явления полуобнаженной актрисы дело не дошло. Режиссера не устроила картина, которая раньше устраивала. Художник-постановщик заменил венецианский пейзаж с гондолами на сицилийский с виноградом. Я перевесил.

Дубль четвертый.

Дубль пятый.

В толпе других киношников я смотрел эту многократно повторяющуюся сцену из открытых вторых дверей. Я никогда больше не сумею воспринимать действие на экране доверчиво, как неискушенный зритель. Даже в самые интимные моменты первого, скажем, поцелуя или трагической гибели я буду видеть десятки суетящихся вокруг людей.

Я подумал, что нет в мире вообще ничего тайного, интимного, потому что всегда существует свидетель — человек, бог, дух, неважно. Ты никогда не остаешься один, даже когда рядом нет никого…

Дубль двенадцатый.

Отснято!

Но режиссер не прощается. Он зовет всю киногруппу на митинг, организованный местными «зелеными» и антиглобалистами. Призыв перенести трубу подальше от Байкала не оставил француза равнодушным. Он возмущен бесстыдством продажных властей и алчных нефтегазовых монополий.

Демонстрирует трехлитровую банку с чем-то черным, говорит, что это — вода озера Байкал после аварии нефтепровода…

Так вот зачем приезжала дочка губернатора и компания! Они, оказывается, «зеленые» активисты! Не знал. Вот она, проблема «отцов и детей» во всей красе. Папа прокладывает трубу, дочь протестует.

Нонсенс. Дочь губернатора — «зеленая». И та девушка, что мне понравилась — с раскосыми глазами, черноволосая — тоже, выходит, «зеленая»?

ГЛАВА 40 «Трубе — нет! Байкалу — да!»

В советские времена демонстрации, шествия и антиимпериалистические митинги трудящихся в Иркутске устраивались на главной площади города — Кирова. До Октябрьского переворота, именуемого позднее социалистической революцией, главная площадь носила несколько имен… Тут надобно сделать небольшое отступление.

В районе центральной площади старого Иркутска располагались некогда четыре православных храма и один католический: Спасская церковь, Богоявленский собор, Тихвинская церковь, Казанский кафедральный собор и Католический костел. Стояли на площади и другие здания: городской Думы, Мещанских торговых рядов, Гауптвахты. А в 1777 году по проекту знаменитого итальянского зодчего Джакомо Кваренги был построен двухэтажный Гостиный двор с изящной сводчатой галереей. Новая постройка была настолько красива, что по ее имени стали именовать и всю площадь — Гостинодворской. До этого она звалась по-разному: Кремлевской, Спасской, Тихвинской, Военной и Сперанского. Надеюсь, не долго ждать, когда площадь сменит имя Кирова, большевика-ленинца, на другое, более приличное…

Именно на этой многострадальной площади и проходил митинг «зеленых» в защиту Священного озера Байкал.

Киногруппа загрузилась в легковушки и микроавтобусы. Жоан в свой «шевроле» демонстративно меня не позвала, хотя проводила печальным взглядом, когда я втискивался в переполненный москвичами низкорослый южно-корейский микроавтобус.

Я был разочарован. Шума много, а у здания бывшего обкома, возведенного на месте взорванного некогда Казанского кафедрального собора, собралось всего-то две, от силы три сотни протестующих. Мы влились в редкую толпу, растворились в ней настолько, что минут через десять я обнаружил — многие без остатка. Гостиница, где проживала киногруппа, находилась через площадь в пределах видимости. Тонкие струйки киношников туда и потекли. Сначала ближайшего зарубежья — москвичи, потом остальные иностранцы. Григорий Сергеев, не предупредив меня, тоже незаметно куда-то свалил. «Шевроле» Жоан Каро я вообще тут не видел. Вероятно, она на митинг и не рвалась, укатила вместе с чехом-помощником. Ну и пусть. Мне нет теперь до нее дела, до изменщицы…

Сам я задержался лишь потому, что узрел в первых рядах давешнюю троицу во главе с губернаторской дочкой. Последняя мало меня интересовала, а вот черноволосая красавица с примесью бурятской крови интересовала весьма и весьма, чтобы не сказать больше… Она снимала мероприятие на видео, дочка с женихом держали в руках по трехлитровой банке с черной водой или краской.

Выглядело из моих задних рядов все это так: ступеньки крыльца здания областной администрации, метрах в пяти цепь милиционеров, экипированных резиновыми дубинками, прозванными в народе демократизаторами, касками и щитами, по форме напоминавшими шиты древнеримских легионеров. С внешней стороны цепи беснующийся оратор с мегафоном в руке. Дальше — протестующие, у многих банки в руках. Они подошли бы и ближе, да менты не позволяли. Стояли с окаменевшими лицами, им, пожалуй, и самим было неловко. Байкал — святое для иркутян озеро. Но служба есть служба, приказ есть приказ, и с места им не сойти…